Автор: А.Н-ский (---.ru)
Дата: 23-12-04 14:46
Цитатная часть статьи Д.Кропотова. Перечень не-экономических концепций ДСИ (экономические, в.т.ч. марксизм - в следующем постинге) :
_______________________________
Концепция провиденциализма, судьбы-рока-фатума, судьбы-фортуны (Ж.Боссюэ, Н.Макиавелли, Дж.Вико и др.)
Основой общества, движущей силой истории, согласно этой концепции, объявляется воля Провидения (Бога).
Концепция эта лежит вне науки, поэтому специальной критике Ю.Семеновым не подвергается. Один из приверженцев этой концепции французский епископ Ж.Боссюэ придерживался таких взглядов: «Единственной движущей силой истории является бог, который намечает цель истории, вырабатывает план ее реализации и обеспечивает воплощение свои замыслов в жизнь. Единственной целью истории является утверждение церкви Христа, римской католической церкви. Все остальное -- средства достижения этой цели. Лишь орудиями в руках бога являются все народы (исключая лишь избранный, еврейский) и все империи.» (c.266)
Примыкает к провиденциализму концепция судьбы-рока (фатума). Согласно этой концепции, движущей силой истории объявляется судьба, рок, все события изначально предопределены. Представитель этого течения историософии, итальянский историк Никколо Макиавелли, «выступая с критикой провиденциализма,... пишет: «И однако, ради того, чтобы не утратить свободы воли, я предположу, что, может быть, судьба распоряжается лишь половиной наших дел, другую же половину, или около того, она представляет самим людям».(c.262).
Критика той части концепции, которая полагает развитие истории полностью предопределенным, строится на невозможности, оставаясь на материалистических позициях, признавать существование единой цели, с которой развивается история человеческого общества, поскольку поставленная цель предполагает и существование того, кто ее поставил. В признании главенствующей роли предопределенности, в противовес случайности, эта концепция сходится с концепцией судьбы-фортуны, и так же уязвима для критики, отвергающей редукционизм, который сводит все богатство человеческой истории к предопределенности механического движения атомов и составляющих их частиц от начала времен. Вероятность того, что миллиарды лет назад атомы расположились таким образом, что сегодня в кузнице не оказалось гвоздя - абсолютно, пренебрежимо мала, если учесть, сколько событий должно было совпасть, происходить точно последовательно, чтобы обеспечить такой результат.
Разновидность этой концепции - концепция абсолютного детерминизма отказывает людям вообще в праве на какую-либо свободу воли. Примечательно, что в таком случае, абсолютный детерминизм сходится со своей противоположностью - абсолютным волюнтаризмом. Действительно, если все либо случайно, либо полностью предопределено изначально - не может идти и речи о каких-то законах, закономерностях, общем в историческом процессе, так как о законе и закономерности можно вести речь, только если существует случайное и закономерное, но обе эти альтернативы не являются всеобъемлющими. Если все случайно - нет места закону, точно также, как нет места закону, если все предопределено и неслучайно. Как указывает Ю.Семенов, «Абсолютный детерминизм, соединенный с волюнтаризмом, исключает возможность направленного хода мировой истории» (c.279) А поскольку такое направленное движение истории имеет место, концепция волюнтаризма, также как и детерминизма - полностью несостоятельны.
В отличие от концепции судьбы-рока-фатума, в концепции судьбы-фортуны, хотя движущей силой истории также объявляется судьба, но судьба эта - рулетка, фортуна, число, выпадающее на «игральных костях» мироздания. Именно по воле случайности история движется в том или ином направлении. Критика этой концепции с точки зрения науки строится по тем же основаниям, что и многофакторного подхода к определению движущих сил истории - весьма мала вероятность такого развития событий, что сонм случайностей (факторов) на протяжении тысячелетий приводил бы к развитию истории в одном и том же направлении - развития и совершенствования производительных сил общества.
Концепция географического детерминизма и иные, близкие к нему концепции (Т. Бокль, Э. Жюйар, Л.И. Мечников, Ф. Ратцель, Э. Семпл, X. Маккиндер, А. Мэхэн, А.Л. Чижевский и др.)
Географический детерминизм - наиболее, пожалуй, разработанная историософская концепция, смысл ее заключается в «объяснении разнообразия общественных порядков, при которых живут люди, различием природных условий их существования» (c. 267). У истоков географического детерминизма стояли такие известные ученые как Гиппократ, Аристотель, Полибий. Разумеется, как отмечает Ю.Семенов, »влияние географического фактора на общество и на его развитие бесспорно. Его никто и никогда не отрицал. И само по себе признание этого факта никак не может быть названо географическим детерминизмом. О географическом детерминизме речь может идти только тогда, когда природная среда принимается за главный, основной фактор, определяющий характер социальной жизни» (c.267). Первая, в собственном смысле этого слова, историософская концепция географического детерминизма была разработана в XVI веке французским ученым Ж.Боденом. По его мнению, «главную роль среди природных факторов играет климат той или иной страны» (c.268) Концепция географического детерминизма продолжает привлекать ученых и в наше время, несмотря на то, что уже в XVII веке уничтожающей критике его подверг целый ряд мыслителей. Дж.Миллар, в частности, уже в XVIII веке писал: «Как много наций может быть найдено, где ситуация с точки зрения климата совершенно одинакова, а характер и политические институты, однако, полностью противоположны? Сравните, в этом отношении мягкость и умеренность китайцев с грубыми нравами и нетерпимыми принципами их соседей в Японии. Что за контраст проявляют народы, жившие рядом, такие как афиняне и лакодемонцы? Может ли быть принято, что различие между климатом Франции и Испании, между Грецией и соседними провинциями Турецкой империи ответственны за различные обычаи и нравы их нынешних обитателей? Как возможно объяснить национальнвые особенности, которые отличают англичан, ирландцев и шотландцев, различной природной температурой, при которой они живут? Различные нравы народа в той же самой стране, но в различные периоды не менее знаменательны, и дают свидетельства, еще более убедительные, что национальный характер мало зависит от непосредственного воздействия климата. Нынешние обитатели Спарты живут под влиянием тех же самых физических условий, что и во время Леонида. Современные итальянцы живут в стране древних римялян» (c.271)
Географический детерминизм не был чужд и историкам-марксистам, например, Г.Плеханову, создавшему своеобразный гибрид географического и исторического материализма и считавшему, что решающей силой развития является не сама географическая среда, а взаимодействие между ней и обществом. Разумеется, несостоятельность этого гибрида очевидна - географическая среда может являться неким ограничивающим фактором, влияющим, но отнюдь не определяющим. То же можно сказать относительно влияния взаимодействия общества с неизменной средой на процесс его развития - влияние - несомненно, но может ли оно выступать движущей силой истории? Опровергает это тот факт, что страны и народы, находящиеся в одинаковых географических условиях демонстрируют, зачастую, весьма отличающуюся динамику развития, никак не связанную с соответствующими изменениями окружающей природной среды. Известен факт бурного развития капитализма в Англии после завершения буржуазной революции - при достаточном постоянстве географического окружения.
Исчерпывающим образом дал критику географическому детерминизму И.Сталин в работе «О диалектическом и историческом материализме» (1939): «Географическая среда, бесспорно, является одним из постоянных и необходимых условий развития общества, и она, конечно, влияет на развитие общества, - она ускоряет или замедляет ход развития общества. Но ее влияние не является определяющим влиянием, так как изменения и развитие общества происходят несравненно быстрее, чем изменения и развитие географической среды. На протяжении трех тысяч лет в Европе успели смениться три разных общественных строя: первобытно-общинный строй, рабовладельческий строй, феодальный строй, а в восточной части Европы, в СССР сменились даже четыре общественных строя. Между тем за тот же период географические условия в Европе либо не изменились вовсе, либо изменились до того незначительно, что география отказывается даже говорить об этом. Оно и понятно. Для сколько-нибудь серьезных изменений географической среды требуются миллионы лет, тогда как даже для серьезнейших изменений общественного строя людей достаточно нескольких сотен или пары тысяч лет.»
Даже в наше время есть ученые, пытающиеся абсолютизировать влияние географического окружения на развитие общества. «Еще одну попытку соединения материалистического понимания истории с географическим детерминизмом предпринял историк, академик Леонид Васильевич Милов в книге «Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса» (М., 1998). Автор считает, что особенности географической среды, влияя на характер трудового процесса и объем общественного продукта, определяли не только темпы развития России, но и своеобразие ее социально-экономического и политического строя и специфику ее исторической эволюции.» (с.368)
Возражение к этой концепции - известное - она не дает ответа на вопрос о движущей силе самого процесса развития российского общества, правильно описывая определенные «граничные» условия такого развития, диктуемые природными обстоятельствами. Л.Милов, образно говоря, указывает, что российскому «локомотиву» истории приходится преодолевать больший подъем и затрачивать больше энергии на продвижение, не касаясь вопроса - почему продвижение все же идет в том же общем направлении, что и у остальных стран и народов - в направлении совершенствования производительных сил общества и что, какой процесс является источником энергии для двигателя этого «локомотива».
К географическому детерминизму примыкает и концепция геополитики - течения, идейные основы которого разрабатывались Григорием Николаевичем Трубецким (1874--1930) в книге «Россия как великая держава», в дальнейшем к нему примкнули евразийцы (С.Н. Трубецкой, П.Н. Савицкий и др.) Уязвимость евразийства, и вообще геополитических концепций, как несостоятельных однофакторных концепций определяется ущербностью их основы - концепции географического детерминизма вообще. Правильно описывая определенные особенности развития евразийских народов, евразийцы не дают ответа на вопрос о движущих силах истории, ограничиваясь, как и многие другие, всего лишь объяснением, почему «локомотив» истории движется в России медленнее и труднее, чем в других странах. О том, на каком топливе работает двигатель «локомотива» и почему «рельсы» проложены именно в направлении прогресса производительных сил - и у евразийцев ответа нет. Как максимум, евразийцы способны высказать мысль, что европейский «локомотив» не подходит народам России, например, по причине другой «ширины колеи». Соображения эти, в какой-то степени небезынтересные, и, иногда, здравые, тем не менее, не могут претендовать на роль целостной историософской концепции основы общества и движущих сил истории.
В попытке ответа на вопрос об основе общества и движущих силах истории, сторонники географического детерминизма не в силах проводить его последовательно и вынуждены привлекать новые факторы - начиная от «природы человека» и кончая влиянием космических факторов, тем самым, делая свою концепцию многофакторной, а, значит, ненаучной.
Демографический детерминизм (Л. Гумплович, А. Кост,Э. Дюркгейм, Д.И. Менделеев, А.А. Богданов, Р. Карнейро, О. Дуглас,Дж. Матрас, Дж. Саймон, Л. Шевалье, Н.И. Моисеев и др.)
В этой концепции движущей силой истории объявляется рост численности населения - в результате увеличения числа жителей быстрее исчерпываются ресурсы и человек вынужден совершенствовать орудия труда, развивать производительные силы общества. Определенное рациональное зерно в этой концепции, безусловно, есть. Как указывает Ю.Семенов, «влияние демографического фактора на развитие общества было подмечено давно. Дж. Вико в своих «Основаниях новой науки об общей природе наций» (1725) высказал идею, что в результате роста населения людям стало не хватать «доброхотных плодов природы» и они тогда «стали обрабатывать землю и засевать ее хлебом»» (c.271)
Однако, в качестве движущей силы истории демографическое давление выступать не может. Очевидное доказательство этого можно увидеть в работе И.В.Сталина «О диалектическом и историческом материализме»(1939): «Конечно, рост народонаселения имеет влияние на развитие общества, облегчает или замедляет развитие общества, но он не может быть главной силой развития общества, и его влияние на развитие общества не может быть определяющим влиянием, так как сам по себе рост народонаселения не дает ключа для объяснения того, почему данный общественный строй сменяется именно таким-то новым строем, а не каким-нибудь другим, почему первобытно-общинный строй сменяется именно рабовладельческим строем, рабовладельческий строй - феодальным, феодальный - буржуазным, а не каким-либо другим строем. Если бы рост народонаселения являлся определяющей силой общественного развития, более высокая плотность населения обязательно должна была бы вызвать к жизни соответственно более высокий тип общественного строя. На деле, однако, этого не наблюдается. Плотность населения в Китае в четыре раза выше, чем в США, однако США стоят выше с точки зрения общественного развития, чем Китай, ибо в Китае все еще господствует полуфеодальный строй, тогда как США давно уже достигли высшей стадии развития капитализма. Плотность населения в Бельгии в 19 раз выше, чем в США, и в 26 раз выше, чем в СССР, однако США стоят выше Бельгии с точки зрения общественного развития, а от СССР Бельгия отстала на целую историческую эпоху, ибо в Бельгии господствует капиталистический строй, тогда как СССР уже покончил с капитализмом и установил у себя социалистический строй. Но из этого следует, что рост народонаселения не является и не может являться главной силой развития общества, определяющей характер общественного строя, физиономию общества.»
Можно отметить, что И.Сталин был не первым противником концепции демографического детерминизма, как указывает Ю.Семенов, «об этом писали англичанин Роберт Уоллес (1697 -- 1771), американский просветитель Бенджамен Франклин (1706 -- 1790) и известный естествоиспытатель Жорж Луи Лек-лерк, граф де Бюффон (1707 -- 1778)» (с.272).
Технический или технологический, детерминизм (Л. Уайт, Г. Ленски, О.Тоффлер и др.)
Согласно этой концепции, ведущая, определяющая роль в развитии истории принадлежит технике и технологии в частности. Один из последователей этой концепции, О.Тоффлер, даже использует ту же аналогию с двигателем и топливом, что уже озвучивалась выше для критики многофакторного подхода к проблеме движущих сил истории: «Он действительно много пишет о том, что технология представляет собой важнейшую силу социальных изменений. «Эти поразительные экономические факты, -- подводит итоги О. Тоффлер всему сказанному им на предшествующих страницах книги «Футуршок» (1970), -- приводят нас к тому, что технология является великим, ревущим двигателем перемен». Но буквально через несколько страниц мы читаем: «...Если технологию можно сравнить с большим двигателем, мощным аксельратором, то знания -- его топливо»(c.375)
Здесь уже дается конкретный и определенный ответ - что же, по мнению последователей концепции технологического детерминизма является «топливом» двигателя «локомотива» истории, двигателя перемен. Однако, несмотря на всю привлекательность вывода о топливе-знаниях (это так похоже на всем известное «знание - сила») он оказывается несостоятельным при ответе на вопрос - как и почему те или иные знания оказываются востребованными в процессе совершенствования технологии, что, какая «искра» их, так сказать, «воспламеняет» в цилиндрах «ревущего двигателя перемен»? Ведь в истории человечества известны поразительные факты - например, знание о силе пара было получено еще древними греками - однако востребовано для совершенствования технологии производства оно оказалось только во времена Уатта. Обоснованную критику концепции технологического детерминизма дает Т.Годскин, английский экономист первой половины 19 века, отказывая изобретателям (творцам технологий) в роли творцов истории: «Вполне ясно также, что г. Уатт не изобрел бы паровой машины во имя какой бы то ни было цели сто лет тому назад: общество не было подготовлено к тому, чтобы использовать такое изобретение, если бы даже оно было сделано; Уатт не мог бы обладать в то время необходимыми знаниями, а также не мог бы найти средств, чтобы применить свое изобретение на практике» (с.321)
Таким образом, дать ответ на вопрос - что же служит «искрой» для воспламенения топлива - «знаний» в «ревущем двигателе перемен» - концепция технологического детерминизма дать не могла, продемонстрировав, тем самым, свою несостоятельность. В попытках найти ответ на этот вопрос тот же Т.Годскин пытался привлечь факторы голода, роста населения и исчерпания ресурсов - якобы, делающих новые знания востребованными - но сам же вынужден был признать этот ответ несостоятельным, так как рост населения дает возможность и экстенсивного роста производства (за счет увеличения рабочих рук), не объясняя появления новых технологий. То же и относительно исчерпания ресурсов - известно, что наибольшую динамику развития, в том числе в области изобретения новых технологий, общество демонстрировало не в моменты недостатка ресурсов, а в моменты их избытка. Голод и недостаток ресурсов, скорее, способны прекратить поступательное движение общества, нежели служить их стимулом.
Экологический детерминизм (Дж. Кларк, Дж. Стюард, М. Харрис, Э.Ле Руа Ладюри, Э.С. Кульпин и др.)
Технологические детерминисты, выдвигая на первый план роль техники, рассматривали ее, да и всю культуру в роли средства, с помощью которого общество приспосабливается к окружающей среде. Понятие и роль окружающей среды попытались детально разработать сторонники концепции экологического детерминизма. Вот как Ю.Семенов излагает суть их концепций: «Чтобы существовать, социоисторический организм должен приспособиться к среде, сбалансировать свои отношения со всеми остальными ее компонентами, прежде всего с теми, которые имеют жизненно важное для него и его членов значение. Если равновесие со средой по тем или иным причинам нарушается, то возникает кризис, который ставит под угрозу существование как социора, так и его членов. Чтобы продолжать нормальное существование, члены социоисторического организма должны принять меры к разрешению кризиса, восстановить, причем теперь на новой основе, его баланс со средой. Средство восстановления нарушенного равновесия -- изменение культуры, прежде всего техники и технологии, а также и форм хозяйства.» (c.376)
Как правило, сторонники концепций экологического детерминизма не в состоянии выдержать их последовательно и вынуждены привлекать другие факторы для объяснения характера исторического прогресса - технологический, демографический и другий, делая, тем самым, свою концепцию многофакторной с соответствующими последствиями для ее состоятельности.
Как и другие, эти концепции не дают ответа на вопрос о том, что же является источником, движущей силой бурного прогресса общества, например, государств западной европы после победы буржуазных революций - без каких либо свидетельств нарушения равновесия с внешней средой. Кроме того, нарушение равновесия, очевидно, может происходить под влиянием разных факторов - но почему общество всегда отвечает на него прогрессом производительных сил? Почему немыслим ответ в виде целенаправленных попыток приспособления к изменению внешней среды, отказу от прогресса и совершенствования орудий труда? Ответа на этот, как и на другие подобного рода вопросы у сторонников концепций экологического детерминизма нет и не предвидится.
Примыкают к экологическим концепциям концепции естественного отбора. Движущей силой истории в них объявляется слепой процесс естественного отбора. Подобно тому, как в животном и растительном мире естественный отбор проводит селекцию наиболее приспособленных, так и в процессе развития человеческого общества выживают наиболее приспособленные страны, народы и общества. Определенный резон в таком подходе имеется - легко найти аналогии в разнообразии особенностей хозяйственной жизни людей в разных странах с разнообразием форм животного и растительного мира и объявить это результатом действия отбора. Однако эта концепция явно не объясняет очевидного ускорения этого «отбора» по мере совершенствования производительных сил общества, тогда как в животном и растительном мире скорость отбора - величина примерно постоянная, определяется частотой мутаций и не изменяется на протяжении миллионов лет. Таким образом, с помощью отбора можно объяснять биологические изменения человека, но не социальные.
Классический волюнтаризм (Т.Карлейль, П.Л.Лавров, Н.В.Шелгунов, X.Ортега-и-Гассет, К. Поппер, Л. Мизес и др.)
Концепция, согласно которой развитие истории определяется отдельными людьми, их разумом и волей. По мысли известного апологета либерализма К.Поппера, сама постановка вопроса о движущих силах истории может всерьез обсуждаться только сторонниками антинаучного исторического направления - историцизма, тогда как в действительности история творится людьми. Такой же точки зрения придерживается и другой идеолог либерализма - Л.Мизес, причем абсолютно последовательно:»он исходит из того, что история складывается из действий индивидов, которые всецело определяются идеями. Сами же идеи -- не производны ни от чего. Они -- целиком создание индивидов. Но большинство индивидов являются заурядными людьми. «Они не имеют собственных мыслей; они только воспринимают. Они не создают новых идей; они повторяют то, что слышали и подражают тому, что видели. Если бы мир был населен только такими людьми, то не существовало бы никаких изменений и никакой истории». Новые идеи создаются отдельными выдающимися людьми -- пионерами и лидерами, которым подражает и за которыми идет большинство « (c.382)
Абсолютное большинство современных исследователей не разделяют концепций волюнтаризма. Эти концепции не в силах объяснить тот факт, что исторические события, как правило, происходят отнюдь не по воле пусть даже самых выдающихся людей,а наоборот, вопреки их намерениям, история движется, зачастую, в таком направлении, о каком выдающиеся люди даже помыслить не могли. Об этой особенности исторического процесса свидетельствуют как множество сохранившихся высказываний самих великих людей, так и свидетельства их современников. Напрашивающийся довод, что исторический процесс происходит в соответствии с некой равнодействующей воль выдающихся исторических персонажей - также несостоятелен в рамках концепции волюнтаризма, так как в этом случае неизбежно встают вопросы о правилах отнесения того или иного лица к числу выдающихся, о необходимости для выдающихся людей учитывать намерения других выдающихся людей и совсем уж недалеко до марксистской трактовки истории как равнодействующей миллионов воль отдельных людей.
Интересной разновидностью классического волюнтаризма является конспиративистский его вариант, или концепция заговора. Согласно этой концепции, ход истории определяется волей не известных исторических личностей, а волей личностей тайных, как правило, объединенных в разного рода организации - масонские ложи, союзы пяти (семи-, девяти-), ЦРУ, КГБ и т.д. Дань поклонения этой концепции отдает, например, известный политолог С.Кара-Мурза, писатель А.И.Солженицын, лидер КПРФ Г.Зюганов и многие другие. Заговором многие из них объясняют крушение СССР, только в одних случаях истоки его лежат в среде «жидомасонства», в других - в кознях ЦРУ и «мировой закулисы». Многие приверженцы теории заговора одновременно являются сторонниками концепции евразийства, не замечая противоречивости собственной позиции - так как евразийство противостоит волюнтаризму и, тем более, конспиративизму. Тем не менее, конспиративистская концепция волюнтаризма дает ответ на вопрос почему история творится не по воле известных людей, о чем они неоднократно сетуют в своих мемуарах. Известные личности, по мнению конспиративистов, вовсе не являются творцами истории, а выступают в роли марионеток, исполняющих волю действительных творцов истории, хранящих свои имена и намерения в глубокой тайне, которая не открывается никогда и о которой можно только догадываться и догадки эти время от времени облекаются в форму «Протоколов сионских мудрецов», тайных «Протоколов заседаний Политбюро» и т.д. и т.п. Разумеется, несостоятельность теории заговора с точки зрения науки очевидна. Если не привлекать версию о бессмертных старцах из Союза пяти (семи-, девяти-), в глубокой тайне творящих историю человечества, совершенно невероятно, что ни один из этих адептов тайных мистических орденов или ультрареволюционных организаций (а за тысячелетнюю историю человечества, в разных странах их были бы многие тысячи) не оставил никакого свидетельства о своей такой успешной деятельности и оказался неподвержен греху тщеславия, предпочтя смерть в безвестности славе живого демиурга-творца истории.
Кроме того, от классического волюнтаризма неизбежен переход к концепции абсолютной случайности исторического процесса - раз ход истории определяется идеями исторических личностей, а идеи у них могут быть абсолютно произвольными - абсолютно произволен может быть и ход истории. Несостоятельность такого подхода - очевидна. Если же ограничить возможное поле идей - неизбежно придется дать ответ на вопрос - чем же оно ограничено - какими обстоятельствами, и, следовательно, перейти к другой концепции движущих сил истории.
Концепции определяющей роли социально-духовного фактора, культурного детерминизма (Л. Блан, П. Сорокин, К. Ясперс, М. Хайдеггер, Ф. Фукуяма, школа «Анналов» и др.)
Согласно этой концепции, ярким представителем которой является французский философ-просветитель А.Сен-Симон, движущей силой истории и основой общества является «разум», но не отдельных людей, а всего человечества. На роль такого разума обычно выдвигается тот или иной слой общественного сознания, чаще всего культура - этим термином обществоведы чаще всего именуют концентрированный общезначимый опыт предшествующих поколений.
Сущность отличия человека от животных многие исследователи видят в том, что человек обладает культурой, а животные ее не имеют. Именно в культуре, как надбиологическом, суперорганическом явлении они видят основу общества и движущую силу истории. Однако при таком подходе неизбежно встает вопрос об источнике изменений культуры. Если ответ на этот вопрос искать в области практики, практической деятельности - возникает порочный круг - культура определяется практикой, а практика - культурой, выхода из которого нет.
Марксистский подход разрывает этот круг тем, что для производственных отношений - находится материальная основа, независящая от сознания человека и существующая вне его сознания. Эта материальная основа - окружающая действительность. Именно реакция от окружающей действительности позволяет человеку корректировать свои усилия для достижения запланированного им результата и именно она является объективной основой производственных отношений, существуя вне и независимо от сознания человека.
Для культуры такой основы выделить не удается, так как в практической деятельности человек сверяет свое поведения с реакцией, поведением других людей, с их отношением к себе, с собственным представлением о допустимом и желательном. Основой поведения человека в этом случае выступает поведение других людей и его собственные культурные установки. Но если само поведение людей, определяемое особенностями культуры, выступает как единственная основа исторического процесса, сознание человека признается первичным по отношению к его поведению, сводя концепцию культурного детерминизма к историческому идеализму.
Тем не менее, даже в рамках этой концепции, ее сторонники не дают ответа на вопрос - что же служит причиной развития той части культуры, которая определяет поведение людей. Попытаться найти в рамках культуры противоречие, которое могло бы служить движущей силой развития самой культуры они не могут, так как испытывают недоверие к методологическому аппарату марксизма, а вне его рамок удовлетворительного ответа на этот вопрос найти не удается.
Можно, разумеется, выдвинуть возражение, что культурные нормы, нормы поведения также как и производственные отношения, могут существовать и существуют вне сознания каждого конкретного человека Скажем, нормы приличия. Что заставляет человека их соблюдать? Отличается ли механизм принуждения в данном случае от механизма принуждения, заставляющего человека наниматься на работу, продавать на рынке свою рабочую силу? Отличается тем, что результат своих действий в области производственных отношений человек видит и ощущает в материальном мире - в виде, в конце концов, голода, который будет испытывать, не сумев продать свою рабочую силу на рынке труда. Реакцию же на невыполнение норм приличия он получает в первую очередь в своем сознании - ощущая, что его поведение не соответствует нормам культуры, ощущая стыд, получая своеобразные сигналы обратной связи со стороны окружающих его людей, опять же посредством культурных механизмов - языка, жестов, общения и т.д. Таким образом, культурная основа поведения лежит, хотя и вне сознания - но не независима от него. Именно в этом заключается краеугольное отличие материалистического подхода к поиску движущих сил общества от идеалистического - первый видит основу этих движущих сил вне и независимо от сознания человека, тогда как второй - хотя и вне, но зависимую от сознания людей.
Ю.Семенов, описывая эту проблему говорит примерно следующее. Действительно, поведение человека с точки зрения влияния культуры определяется двумя факторами - с одной стороны, это влияние внешних условий, которые, преломляясь через культуру определяют поведение людей по отношению к этим внешним условиям. С другой стороны, поведение человека в рамках влияния культуры определяется и реакцией других людей, нормами поведения принятыми в данной культуре. Но что является источником, причиной появления самих этих норм поведения, этой культурной программы? Можно ли указать, что причина изменения культуры лежит внутри самой культуры? Примерно аналогичный вывод делает марксизм относительно причин изменения производства - утверждая, что причина - в противоречии, которое является движущей силой изменения, развития. Но вопрос о существовании противоречия в культуре, такого противоречия, которое в рамках диалектического подхода обеспечивало бы развитие культуры - остается открытым. Если относительно противоречия в процессе общественного производства есть многочисленные и авторитетные исследования классиков марксизма, причем сам факт наличия противоречий между трудом и капиталом, между общественным разделением труда и порождаемым им отчуждением человека от результатов его труда практически не оспаривается, то относительно существования противоречий в рамках культуры - наука сказать что-либо определенное не может.
А если такого противоречия внутри культуры не просматривается, неизбежно встает вопрос о том, что же является источником, движущей силой изменения культуры - и ответ на него в рамках материализма неизбежно приводит нас к одной из уже описанных однофакторных историософских концепций, из которых наиболее проработанной и соответствующей действительности является марксистская концепция материалистического понимания истории.
Концепции биологического и социально-биологического детерминизма (Э. Уилсон, Ж. Дюби, И.П. Павлов, 3. Фрейд, В. Райх и др.)
Выявление идеалистической природы концепции культурного детерминизма, поиски удовлетворительного, материалистического и не марксистского ответа на вопрос о причинах изменения культуры стали одной из причин возникновения своеобразного течения среди западных ученых. Стремясь оставаться на материалистических позициях, эти ученые стали искать материальную основу поведения человека в его биологических особенностях, в его биологической природе, наследственной основе, генотипе. «По их мнению, и анатомическая организация человека, и в своих основных чертах социальное поведение человека запрограммированы генетически. Они-то (генетически запрограммированные анатомическая и поведенческая системы) и являются единым базисом человеческой социальной организации.» (c.403)
Такой точки зрения придерживаются сторонники «этологии человека», «социобиологии». Как указывает Ю.Семенов, «стремление преодолеть идеализм в понимании отличия человека от животного, которое господствует у одной части западных исследователей, привело другую их часть к отрицанию существования качественной грани между человеком, с одной стороны, и животными -- с другой, т.е. к биологизации человека и одновременно социализации животных» (c.403)
Попытку объяснения истории с позиции биологии предпринимали многие, в том числе, весьма известные естествоиспытатели - например, великий русский физиолог И.Павлов. Кроме чисто биологических, существуют и концепции, которые можно назвать социально-биологическими - это концепции Фрейда, Райха и др., которые предпринимали попытки вывести закономерности исторического процесса из особенностей психического или сексуального поведения человека.
Разумеется, по мнению Ю.Семенова, стоящего на позициях марксизма, все эти концепции абсолютно несостоятельны, так как, с одной стороны, объясняют весьма динамично изменяющиеся процессы (прогресс человеческого общества) весьма мало подверженными изменениям обстоятельствами (особенностями психики или сексуального поведения людей), с другой стороны, не дают ответа на вопрос о причинах, почему все-же психика или особенности сексуальности человека являются именно такими, а не иными. То есть ответ на вопрос о движущих силах истории просто откладывается, спускается на уровень ниже - от уровня социального - на уровень биологический, с неизбежно следующим за таким решением редукционизмом, несостоятельность которого неоднократно и безусловно доказана всеми достижениями современной науки.
Одной из разновидностей социально-биологических концепций, описывающей причины социального поведения человека является теория естественного отбора мимов британского биолога Р.Докинза. Согласно этой концепции культура передается в ряду поколений с помощью особого рода аналогов генов - мимов, единиц имитации или единиц передачи культурного наследия. По мнению сторонников этой концепции, мимы подвержены естественному отбору в условиях приспособления к окружающей среде. Именно господством тех или иных мимов объясняются факты социального поведения человека. По мысли Докинза и его последователей, мораль появилась путем естественного отбора соответствующих мимов в первобытном обществе - те стада первобытных людей, которые не культивировали и не передавали мимов коллективизма и альтруизма - не смогли выжить и приспособиться к изменившимся в результате наступления ледникового периода условиям внешней среды. Как и любая концепция естественного отбора, концепция мимов затрудняется дать ответ о причинах разной динамики ходя исторического процесса. Почему в течение десятков тысячелетий существования первобытных племен в весьма тяжелых условиях естественный отбор мимов привел к весьма немногочисленным результатам, тогда как сотни лет интенсивного технического прогресса характеризуются взрывным увеличением разновидностей передаваемых в ряду поколений «единиц культуры»? Каким образом естественный отбор мимов служит движущей силой технического прогресса? Очевидно, что не естественный отбор мимов является причиной прогресса общества, а новые мимы, в том числе, появляются в результате прогресса общества, следовательно, на роль движущей силы истории и основы общества мимы и их естественный отбор претендовать не могут.
Интересной разновидностью концепций, ставящих во главу угла социально-духовные факторы является концепция борьбы нескольких начал в человеке. Например, такими началами считаются желание участвовать в коллективной работе, быть частью чего-то общего, стремление к солидаризму и противостоящее ему желание удовлетворять свои потребности индивидуально, желание быть независимым, своего рода стремление к либерализму. Названия противоборствующих начал могут быть и другими, иногда их прямо называют началами мужскими и женскими, добра и зла и т.д. Такого рода солидарно-либеральная концепция или модель объясняет прогресс попеременной победой того или другого начала - чтобы противостоять вызову внешней среды общество вынуждено сплачиваться, усиливать солидаристские принципы, так как солидарные усилия «мощнее» усилий каждого члена общества поодиночке. Но как только с непосредственно грозящей опасностью удается справится, другое начало, либеральное, начинает все более преодолевать стремление людей к соединенным усилиям, каждый начинает «тянуть одеяло» на себя, причем это сопровождается и определенными успехами, так как либеральные усилия «умнее» солидарных - ведь когда человек работает исключительно на себя, он более заинтересован в успехе. С примером такой концепции, названной автором «СЛМ: солидарно-либеральная модель« и опубликованной пока только в сети Интернет, можно ознакомится по адресу http://www.vif2ne.ru/nvz/forum/3/archive/53/53314.htm
Разумеется, как и во многих других концепциях, здесь есть определенные, иногда отражающие реальное положение дел наблюдения хода исторических событий. Не чужда эта концепция и диалектики - в ее вульгарном понимании. Но, как и многие другие концепции, эта концепция, сводя ход истории к борьбе «первоначал», заложенных, по мысли автора, в «природе» человека, не рассматривает эти первоначала в развитии, не способна объяснить динамики исторического прогресса. Поскольку первоначала не подвержены особому развитию - трудно предложить удовлетворительный ответ на вопрос - почему столкновение первоначал дает толчок именно прогрессу производительных сил, почему и в силу каких причин ход этого прогресса ускоряется.
Концепции угасающей или пульсирующей силы общественного развития (Ж. Гобино, Н.А. Васильев,О. Шпенглер, А.Тойнби, Л.Н.Гумилев и др.)
Целая группа концепций, характеризующихся поиском источника движущей силы истории и основы общества в существовании или действии некой пульсирующей или угасающей силы самой разной природы. Наиболее ярким представителем этой концепции является концепция пассионарных толчков Л.Гумилева, согласно которой народы начинают активную фазу своего развития (сопровождающуюся, как правило, бурным прогрессом, завоеванием соседей и т.д. проявлениями) из-за некоего пассионарного толчка, или влияния особого рода космического излучения. Это излучение оказывает воздействие на наследственность человека, порождая в его потомках особую способность к развитию и прогрессу - пассионарность. После исчерпания мощи толчка наступает угасание пассионарности и народ утрачивает способность к развитию - завоеваниям других народов, великим свершениям в области прогресса производства, науки, культуры. Разумеется, концепция такого рода космического пассионарного толчка абсолютно несостоятельна, так как известные науке космические процессы (на солнце, звездах, другие космические явления и т.д.) не обладают такой избирательностью, чтобы воздействовать не на планету Земля в целом, а индивидуально на определенные местности на ней, не говоря уж о воздействии на отдельные народы. Здесь Л.Гумилеву, равно как и другим исследователям, следовало бы повысить свою квалификацию в области методологии познания, утверждающей что весьма удаленные объекты (далекие звезды, космические катаклизмы), если и способны влиять на происходящие на земле процессы, то влияние их не может быть таким избирательным, чтобы являться определяющим фактором для объяснения имеющейся динамики общественных процессов и прогресса человеческого общества.
В ряде случаев сторонники концепций пульсирующих-угасающих сил сходятся со сторонниками астрологических объяснений событий человеческой истории, ставя себя и свои концепции, тем самым, вне науки.
|
|
