Author: подписчик на разное (---.cea.ru)
Date: 09-20-04 15:30
http://www.pchela.ru/podshiv/24_25/shm.htm
ТЕОДОР ШУМОВСКИЙ
Интерьвью с Теодором Шумовским
--------------------------------------------------------------------------------
Теодор Адамович Шумовский, родился в 1913 году в Житомире. Уходя от фронта первой мировой войны семья переехала с Украины в Закавказье. Детство провел в Шемахе (Азербайджан). Прогулки по окрестным мечетям и мусульманским кладбищам, где было много надписей на арабском языке, пробудили интерес к арабистике. Первоначально поступил в Московском горном институте. Во время практики в донбасской шахте написал письмо академику Николаю Яковлевичу Марру (1862-1934) известному востоковеду, создателю яфетического учения об языке, вице-президенту Академии наук, и тот ответил. По его совету поступил в Ленинградский историко-лингвистический институт (ЛИЛИ). С 3-го курса учился у академика Игнатия Юлиановича Крачковского. Тогда же в его руки попала рукопись, рассказывающая об океанской Аравии, которая стала темой всей жизни. В 1938 году Т. А.Шумовский был арестован. Вместе с ним по делу проходили его друзья: Лев Гумилев и Николай Ерехович. Всем им было инкриминировано членство в молодежном крыле партии прогрессистов. В 1944 году был переведен на вольное поселение, без права посещать большие города. Приезжая в библиотеки нелегально, сумел закончить институт и защитить кандидатскую диссертацию. В 1949 году арестован вторично. Всего в заключении прошло 13 лет и 5 - в ссылке. Полностью освободился в 1956 году, в возрасте 43-х лет. После чего защитил докторскую диссертацию, выпустил десятки книг, посвященных арабистике ("Три неизвестных лоции арабского лоцмана Васко Гамы", "Арабы и море", "По следам Синбада-морехода" и другие), книги стихотворений, переводов, воспоминаний, написал десятки музыкальных произведений.
Пчела: Мы не виделись несколько лет, я помню, тогда Вы закончили перевод Корана и занимались работой о происхождении языков. Что удалось сделать за эти годы?
Т. Ш.: Вон, видите на полках пачка папок, подготовленных к печати. За отчетный период (улыбается) пока мы не виделись с Вами, стихотворный перевод Корана уже вышел из печати. Скоро выйдет "Последний лев Арабских морей" - это не сухая академическая работа, а повесть о проводнике португальской экспедиции в Индию Ахмаде ибн Маджиде. Языком я и сейча_f1 занимаюсь. Это будет рабо_'f2а из 4-х книг под общим названием "Странствия слов".
Пчела: Я помню очень интересные главы, посвященные русскому языку…
Т. Ш.: "Тайны русского языка" - о его происхождении и развитии - это теперь отдельная работа на 25 страницах, изложенная популярно. Я показываю, что русский язык развился и обогатился, благодаря заимствованияиз других языков, в основнаec, восточных. Обогатился настолько, что на нем можно передать все тонкости любого стихотворения с любого языка. Я приложил туда свои стихотворные переводы с 9 языков, чтобы показать, как можно им пользоваться.
Пчела: Что помогает Вам сохранять такую работоспособность?
Т. Ш.: Целеустремленность. Меня ведь никто не толкал в арабистику. Эта специальность нашла меня сама…
Пчела: Родители Ваши, как я знаю, были поляки, католики. Большую часть жизни вы провели в России, основным занятием всегда была арабистика… Есть ли у Вас какие-либо национально-культурные предпочтения?
Т. Ш.: О национальности применительно к себе никогда не думал. По-моему, это представление восходит к первобытным временам. Племена жили по лесам, и каждое старалось возвысить себя над другими: мы самые умные, самые сильные. Это мне чуждо. Я считаю, что все народы равны, все имеют неотъемлемые права быть свободными и независимыми, - и баски в Испании, и абхазцы…
Пчела: Сколько мы с Вами знакомы, я никогда не слышала от Вас никаких жалоб, хотя знаю, что у Вас была сломана нога , ходите с палочкой… Почему?
Т. Ш.: Занят мыслями о работе, других у меня нет. Когда я лежу в больнице, а это иногда со мной случается, я там пишу стихи. Последний раз поместили в отдельную палату, я не просил, но так вышло. Койка, тетраа_4ка, карандаш - и насочинял, за полтора месяца а_fока лежал, больше 40 стихотворений. Простите за цифру. Я сам всегда улыбаюсь, когда слышу: такой-то ученый, автор 60 или 100 научных работ. Ценность ведь не в количестве, а том насколько это умножило знания.
Пчела: Если оглянуться на пройденный путь, что бы Вы назвали главными соб_f2иями Вашей жизни?
Т. Ш.: Такх событий было не одно, а несколько. Одно -то, что мне посчастливилось иметь хороших учителей по арабистике. Я начинал у Николая Владимировича Юшманова, потом - у Игнатия Юлиановича Крачковского. В ходе занятий с Крачковским нашел тему на всю жизнь. Летом 1937 года он принес рукопись и предложил выбрать, что заинтересует. Так я нашел Ахмада ибн Маджида…
Пчела: А годы заключения какую роль сыграли?
Т. Ш.: Очень большую. И в смысле поэтического творчества и в изучении разных языков. Там я общался с представителями 30 национальностей: от чукчи до испанца знатной фамилии. Я доставал клочки бумаги и спрашивал: "Как по-вашему "мать", "отец", "солнце", "луна"? Никто не отказывался… Местоблюститель патриарха Грузии писал мне по-грузински своим каллиграфическим почерком. Там были немцы военнопленные, венгры, латыши, литовцы, корейцы, японцы, китайцы. После того, как окончились мои скитания, я счел нужным первым делом эти записи выверить по словарям, ведь человек есть человек, мог в тех условиях что-то и напутать.
Пчела: Можно считать, что тюремный опыт вас закалил? Или к самодисциплине Вы приучены с детства?
Т. Ш.: Несвобода укрепила ее. Еще на Шпалерке я пришел к отчетливому выводу, что несмотря ни на что, я должен сохранить в себе творя_f9ий мозг. Там созданы все условия, чтобы я и другие, кто там находился, перестали быть людьми и превратились в баранов. Там я начал изучать армянский и испанский, а в Крестах - китайский. Я упражнял мозг и стихотворчеством, и этими занятиями на разных языках.
Пчела: Помню, мы говорили о религии, и Вы сказали, что Вы веруете, но не принадлежите ни к одной конфессии. На чем _f1нована Ваша вера?
Т. Ш.: На том, что я пережил. Поскольку я имею отношение к науке, я не могу быть верующим. Ученый может знать или не знать. Так вот, на опыте своей жизни я узнал, что действительно создан Творящим Началом. Его можно называть: Бог, Аллах, Шива, Будда - как угодно. Это - Творящее начало, которое действительно создало все, что мы видим и ощущаем. И Оно вложило в меня этот мозг, который дает мне возможность задумываться и творить. Я не купил этот мозг нигде. Это Начало, которое меня сотворило, подарило мне этот мозг. И это Начало позволило мне все пережить и выдержать то, что мне выпало. Я считаю, что так Верховное Творящее Начало устроило мне испытание, гожусь ли я для того, чтобы осуществить то, для чего Оно меня создало. Может быть, это прозвучит непривычно, но я считаю, что этому вот Началу, Богу, не нужны церкви, не нужны иконы, на нужны архимандриты, ничего этого Ему не нужно. Богу нужно, чтобы то существо, которое Он создал, самоотверженно, не считаясь ни с чем, трудилось для себя и других людей. А на работу свою я смотрю, как на попытку отблагодарить Бога за то, что Он дал мне такую способность.
Пчела: Можете ли Вы сказать, что открывается человеку в старости?
Т. Ш.: Не признаю слова "старость", с ним у меня связываются ассоциации о бессилии, о болезнях, о кашле таком: кха-кха-кха. Мне это чуждо.__ Но, скажем, зрелый, пожилой возраст - это возраст солнечный и благословенный, потому что в эти годы человек собирает золотую жатву опыта, накопленного за всю жизнь, и должен успеть как можно больше ее собрать, чтобы передать людям.
Пчела: Играют ли в Вашей жизни какую-либо роль общественные организации или, скажем социальные с_f3жбы?
Т. Ш.: Собес, вот, пенсию назначил и присылает ее каждый месяц. Из "Мемориала" звонят иногда, с днем рождения поздравляли, я там состою на учете. Но я нигде не бываю. Особенно сейчас, зимой, когда световой день короткий, я берегу это время для работы. Иногда устраиваю передышки, нечастые. Тогда я спускаюсь по лестнице, выхожу на свежий воздух, прогуливаюсь с палочкой.
Пчела: Но сейчас-то там мокро скользко и противно.
Т. Ш.: Вот позавчера к ужасу Галины Иосифовны я пришел и говорю: " Я обнахалился сегодня!" -"А что?" "Я пошел вот так - до Будапештской, и оттуда - по косой, через площадку вернулся". Она чуть в обморок не упала: "Как же это так? Ведь скользко!"
Пчела: Работа, конечно, очень много значит, но ведь не все?
Т. Ш.: Между тем, это основное. Если человеку нечего делать и он томится от безделья, он заболеет, будет жаловаться: тут болит, там болит. Будет всему придавать значение. Болезни любят, чтобы на них обращали внимание, а когда не обращают, они тогда сами отворачиваются и уходят. Поэтому я никогда не болею.
Пчела: Говорят, чтобы долго и хорошо жилось, нужно испытывать больше положительных эмоций, радоваться чаще…
Т. Ш.: У меня радость есть, потому что я живу, а следовательно могу работать. Это смысл моей жизни, высшее счастье. Вот, пишешь что-то такое, а потом, смотришь, напечатали. Это тоже очень приятно.
Пчела: Следите ли Вы за современными событиями, интересуетесь ли политикой? Какое будущее Вам видится с высоты прожитых лет?
Т. Ш.: Чечня… Очень больно, что там страдают люди, множество людей: и старцы, и женщины, и дети. Это ужасная война, конечно. Эти страдания, мучения беженцев я воспринимаю очень болезненно. А о будущем говорить не очень легко. Надо надеяться на лучшее и быть готовым к худшему.
Пчела: Это любимая поговорка моего прадедушки…
Т. Ш.: Надо сказать, когда бывает особенно горько от этих зверств, я углубляюсь в работу и забываюсь на какое-то время. Она меня спасает. Область слов, это ведь исключительно интересная область. Вы знаете, тут мне пришлось вступить в спор с человеком, которого я уважаю. И сейчас, когда его уже нет в мире. Это я говорю о Лихачеве Дмитрии Сергеевиче. Мы прежде встречались с ним, разговаривали. А тут попалась мне одна работа о названиях древнерусских городов. Автор там ссылается, вот, академик Лихачев писал: "исключительное научное значение имеют летописи". Мол, как памятники литературные и исторические, и политические, они имеют исключительное, бесценное, неоценимое значение. Тут я подумал: спустя 1000 лет историки начнут изучать наше время, заинтересуются, какова была жизнь в России в ХХ веке? И вот они тоже найдут письменные свидетельства, такие же, как летописи: "С песнями, борясь и побеждая, наш народ за Сталиным идет". Или еще: "Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек". Так вот, оказывается, как они жили в ХХ веке! И сколько таких свидетельств?! Вот, Вам и летопись, уважаемый Дмитрий Сергеевич. Кстати, Вы ведь тоже кое-где побывали. Помните, как Вам говорили: "Тут власть не советская, а Соловецкая, и забудьте о свободе"?
Еще этот автор старательно выискивает отечественные корни названий. Но обратите же внимание на окончания: Костро-ма, Поть-ма, Вязь-ма! К великому сожалению, эти специалисты по русскому языку показывают, что, увы, они не знакомы с восточными языками. А они обязаны быть с ними знакомы.
Пчела: У Вас ведь есть стихотворения, близкие к теме нашей нынешней беседы.
Т. Ш.: Ну, вот, например: Пускай октябрь. Но есть закон нетленный.
Особенность, что жизнью нам дана:
Пока ты нем - ты павший лист осенний,
Когда творишь - в тебе живет весна.
|
|
