Author: Псевдо-Кагор (---.Moscow.access.comstar.ru)
Date: 02-03-04 10:14
Стендаль писал 20 ноября 1812 года из Смоленска:
«Одна лишь вещь огорчила меня: кажется, 20 сентября, в день нашего возвращения в Москву, я увидел, что этот очаровательный город, один из прекраснейших храмов наслаждения, превратился в черные зловонные развалины... В Европе не знали этого города. В нем было шестьсот или восемьсот дворцов, каких нет в Париже. Все там было устроено для чистого наслаждения. Там были лепные украшения самых свежих тонов, лучшая английская мебель, изящнейшие псише, прелестные кровати, диваны тысячи оригинальных фасонов. В каждой комнате можно было расположиться четырьмя или пятью различными способами и всегда удобно, все было продумано; величайший комфорт соединялся здесь с самым тонким изяществом».
Напоминаю, что Стендаль был большим знатоком искусства, объездившим всю Италию от Неаполя до Милана.
Из Москвы он писал 4 октября:
«Нам очень хорошо была видна пирамида из роялей и диванов Москвы, которая дала бы нам столько радости, если бы не мания поджигательства... На одном из дворов Растопчина сегодня нашли надпись; она гласит, что обстановки там, кажется, на миллион и т. д., и т. д., но он сжигает ее, чтобы ею не могли воспользоваться разбойники. Факт тот, что его прекрасный московский дворец не поджигали».
Кажется, Стендаль не видел своими глазами ни одного сражения. Он лишь пересказывает слухи, распространяемые во французских войсках:
«...Его величество оттеснял русских на Калужскую дорогу и давал великолепные сражения, способные навеки прославить нашу армию».
«Наша армия пошла бить русских под Малоярославцем... говорят, это был великолепный бой, и никогда русских не гнали с их позиций более блестящим и более почетным для армии образом».
«В настоящий момент все еще продолжают бить русских».
Впрочем, один бой он все-таки видел 24 октября:
«Так как мы были атакованы в тот вечер огромной ордой пеших людей, то перед нами, по-видимому, было четыре или пять тысяч русских, частью регулярных войск, частью восставших крестьян. Нас окружили, и отступать было так же опасно, как и идти вперед... если бы нас стали теснить, мы бы бросили наши повозки, снова построились бы маленьким батальонным каре и скорее бы дали перебить себя до одного, чем сдались бы крестьянам, которые все равно не спеша закололи бы нас ножами или убили бы другим каким-либо приятным способом».
NB: Пример вывихнутой «ньюхронологической» логики у Стендаля! Разве быть убитым приятно? Очевидно, французов теснить не стали...
«Все... были согласны в том, что мы пропали... Мы выпили последнее оставшееся у нас вино... Стоял такой туман, что за четыре шага ничего не было видно. Мы беспрестанно останавливались. У меня был томик г-жи дю Деффан, который я прочел почти весь. Враги не сочли нас достойными своего гнева; только вечером на нас напали несколько казаков и нанесли удары пиками пятнадцати или двадцати раненым».
Не правда ли, странная война?
|
|
