Автор: Hrundel (217.118.78.---)
Дата: 19-02-04 19:52
О том, что присходит при переписывании источников, и не только об этом
http://www.philosophy.ru/library/fm/ZAITSEV.html
Е. А. Зайцев Монастырская геометрия и библейская экзегеза
Некоторые выдержки
Фрагментарность геометрических и астрономические текстов свидетельствует об их принадлежности к флорилегию - распространенному жанру раннесредневековой литературы, находящемуся в одном ряду с комментариями, глоссами и "подступами к авторам" (accessus ad auctores). Флорилегий (от лат. florilegus - собирающий цветочный нектар) - это не самостоятельное произведение, а компиляция, составленная из фрагментов одного или нескольких авторов. Тематика раннесредневековых флорилегий разнообразна. Это - сочинения отцов церкви, трактаты по философии, логике, естественным наукам и т.д. Одним из классиков флорилегия является Рабан Мавр (IX в.), а его типичным образцом - трактат Рабана "Об обучении клериков" (819 г.).
Другой характерной чертой геометрического флорилегия является фрагментарность составляющих его текстов. Эту черту флорилегии разделяют с энциклопедиями и глоссами. Вместо того, чтобы передать текст целиком, компиляторы обычно приводят его в отрывках, очевидно, полагая, что смысл всего произведения может быть редуцирован к его части. Так, из "Начал" Евклида эксцерпируются только определения, часть аксиом, постулаты и формулировки предложений; доказательства предложений опускаются. Происходящее при этом усечение смысла остается, по-видимому, вне поля зрения составителя флорилегия. Извлекая из научного текста "Начал" отдельные элементы, компилятор с помощью "ножниц и клея" формирует новое смысловое поле. Подобным образом обращается он и с источниками Римского землемерного кодекса. Из него "вырезается" огромное количество небольших фрагментов, вплоть до того, что источник иногда оказывается представленым одним или несколькими предложениями или даже характерным словосочетанием. На фоне подобной практики естественной выглядит лишь фрагментарность отрывков из энциклопедий Кассиодора и Исидора, сама стилистика которых провоцирует на эксцерпирование.
Созданные в IX-X вв. геометрические флорилегии находятся в процессе постоянного изменения: в них включаются новые фрагменты, в состав основного текста входят глоссы, ранее находившиеся на полях или между строк, одни флорилегии вырастают из других (многоступенчатое эксцерпирование), фрагменты передаются не дословно, а в парафразе, и т.д. Стеммы геометрических флорилегий, отражающие взаимозависимости между рукописями, выглядят подчас весьма запутано.
В рассматриваемую эпоху всякий, в том числе и научный текст, являлся потенциальным источником идей и образов, приложение которых к раскрытию "неисчислимых смыслов" Священного Писания могло оказаться плодотворным. Если речь идет конкретно о научной проблематике, то в качестве такого источника вполне мог выступить флорилегий, уже самой своей фрагментарной структурой подготовленный к исполнению роли своеобразного депозитария специальных символических сюжетов. Какими свойствами должен обладать такой депозитарий? Прежде всего, поскольку речь идет о "неисчислимых смыслах", он должен быть необыкновенно богатым информацией. Затем, как всякий удобный "склад", в котором каждая вещь лежит на своем месте, он должен быть соответствующим образом организован. В нем, хотя бы в форме намека, должны быть прописаны основные направления возможного экзегетического использования материала. Эти направления должны просматриваться в цепочках тонких семантических связей, существующих между различными сюжетами флорилегия.
...соответствующие параллели в раннесредневековой западной иконографии.
Речь идет о таких характерных чертах католической иконографии, как использование в рамках одной картины различных по тематике и по стилю приемов (например, в миниатюре на библейскую тему появляются космологические мотивы, заимствованные из античных научных иллюстраций); фрагментарность изображения, когда часть тела, скажем, голова или рука, представляет человека или эпизод в целом; подверженность иконографических образов постоянным модификациям; включение в живописное изображение текста, поясняющего его смысл (так называемые tituli); наличие различных типов изображений, посвященных одному и тому же сюжету; и т. д.
Причиной, по которой западная иконография обладает указанными чертами, состоит в отрицательном отношение католической церкви к иконопочитанию. На Западе со времен Карла Великого господствует положение о том, что изображение библейских лиц и событий может быть использовано лишь в качестве ментального итинерария, следуя которому, созерцающий картину, совершает, следуя дорогами, проторенными библейскими комментаторами, "интеллектуальное путешествие" в область неисчислимых смыслов Священного Писания. В сущности иконография на Западе является особым видом комментария, доступного в том числе и неграмотному верующему. Живописное изображение, как чисто материальный артефакт, не имеющий сакрального значения, оказывается тем самым низведенным до уровня обычного педагогического средства. Лишение иконографического образа сакрального содержания приводит к тому, что средневековый художник, как и экзегет, пользуется значительной свободой в выборе средств и образов. Хотя монастырское сообщество регулирует производство живописной продукции, выбраковывая сюжеты, выходящие за рамки представлений о пристойности, западная религиозная живопись, в отличие от иконографии византийской (ориентированной на строгое соблюдение канона), активно варьирует свою стилистическую палитру.
В связи с иконографией сделаем одно замечание, касающееся обстоятельства, обычно ускользающего от внимания исследователей. Дело в том, что использование в иконографии мотивов светской живописи - явление двуплановое. С точки зрения самой иконографии - что хорошо известно - оно неизбежно ведет к профанации изображаемого сюжета. С другой стороны, в том, что касается используемых в иконографии светских мотивов (среди которых нередко присутствуют фрагменты научных иллюстрацией), то их контакт с библейскими образами, происходящий в рамках единого живописного пространства и состоящий в вовлечении этих тем в процесс истолкования сакрального, неизбежно ведет к сублимации самих профанных образов. В результате, живописные темы (в том числе научные иллюстрации), потенциально пригодные для включения в иконографический образ, получают дополнительное духовное измерение. Таковы, например, восходящие к Античности картографические и космологические живописные сюжеты, нашедшие повсеместное применение в западной иконографии для иллюстрации библейских тем.
|
|
