|
Автор: painkiller (213.221.44.---) Дата: 13-01-05 19:32 1945 год. Истерзанная, израненная Европа встречает первую мирную весну. Это была весна радости и надежд, многим из которых, правда, так и не суждено было сбыться. Чистое небо было завоевано слишком дорогой ценой, и место под ним должно было принадлежать тем, кто боролся за него и не запятнал свою честь позором сотрудничества с врагом. Настало время спросить с тех, кто за бесценок продавал оккупантам интересы Родины. 29 мая 1945 года у особняка по адресу Кайзерсграхт, 321 в Амстердаме остановилась машина. Из нее вышил офицеры американской разведки и нидерландской военной полиции. - Господин Хан Антониус ван Меерген? По лицу представительного, элегантного мужчины с коротко стрижеными усами разлилась смертельная бледность.  - Ордер на арест. Спустя какое-то время художник ван Меерген сидел в кабинете государственного инспектора Вооинга. Начинался первый допрос. Одиночная камера амстердамской тюрьмы, пять шагов в длину, три в ширину. Небольшое окно с решеткой. Шаги надзирателя в коридоре. Полтора месяца художник запирался, вилял, выкручивался. Но факты были неумолимы. С документами на руках следователь закрывал все лазейки для спасения. - Признаете ли Вы себя виновным в коллаборационизме и пособничестве немецким оккупантам? Признаетесь ли в том, что в 1943 году при посредничестве контролируемой немцами антикварной фирмы Гудстиккер и агента Геринга банкира Нидля Вы продали в коллекцию рейхсмаршала Генриха Геринга картину художника Яна Вермеера Дельфтского Христос и грешница"?  За эту картину Геринг заплатил 1 650 000 гульденов, из которых Вы за вычетом комиссионных получили миллион гульденов. Все правильно? В углу секретарь отстукивал на машинке протокол допроса. Обвиняемый с трудом выдавил из себя: - Да. Снова одиночная камера. Снова кошмары при одной только мысли о приговоре. Ван Меерген прекрасно понимал, что ему грозит: мало того, что в обход голландским законам он продал за границу картину одного из величайших мастеров прошлого, он продал ее Герингу, человеку, по приказу которого на Нидерланды были брошены тысячи бомб. Позор, тюрьма, в общем, будь что будет, лишь бы остаться жить... - Нет, национальное достояние Голландии не потерпело ущерба. Cвои деньги Геринг отдал не за шедевр, а за фальшивку. "Христа и грешницу" написал не Вермеер, а я, ван Меегерен. Заключенный не сдерживал торжествующей улыбки и поднял голову, словно ожидая почестей, достойных народного героя. Инспектор лишь скептически усмехнулся. Дешевый прием! Взять на себя небольшую вину и тем самым попытаться отвести серьезные обвинения... Ход достаточно не новый. И этот номер навряд ли здесь пройдет. - Уведите арестованного. Самое поразительное, что на этот раз Хан ван Меегерен сказал абсолютную правду. Он был очень тщеславен и болезненно честолюбив. Всю жизнь мечтал о славе великого художника, представлял, как его произведения висят рядом с полотнами Рембранта, Франса Хальса, Яна Вермеера и других. Гордыня съедала его еще в родном Девентере, где прошла его юность, и в Дельфте, где он служил ассистентом по рисунку и истории искусства. Даже бедность не так угнетала молодого художника, как горечь непризнания. На 75 гульденов в месяц еще можно было как-то перебиться, но быть незаметным живописцем... С этой участью ван Меерген примириться никак не мог. В 1913 году за исполненную им на конкурсе акварель в стиле XVII века Дельфтский институт искусств присудил ему золотую медаль. На следующий же день ему пришлось заложить ее в ломбард, а вскоре уже никто и не вспоминал а его первом успехе. Ван Меерген переехал в Прагу. Работал много, упорно, с настойчивостью одержимого. Писал портреты, картины на аллегорические и библейские сюжеты. Долгие часы и дни проводил в музеях, пытаясь раскрыть секреты старых мастеров нидерландской живописи. В 1922 году устроил персональную выставку. Постепенно он становится известным как одаренный портретист. Пошли заказы, гонорары, поезди в Бельгию, Францию, Италию, Англию... Аристократии импонировала его тщательная, педантичная манера голландского живописца, его гладкое письмо и умение придать портретам современников блеск и аромат минувших эпох. Появились заказчики и с другой стороны океана, королям нефти и свиной тушенки тоже хотелось походить на настоящих королей... Время нужды канули в Лету. Но мечта юности так и не забылась. Спустя годы ван Меегерен был так же далек от ее осуществления, как и прежде. Его хвалили, охотно принимали в высшем свете, ценили как любезного живописца, желающего и умеющего угодить заказчику. Но всерьез его все-таки е признавали. На выставках его картины оставались незамеченными, а рецензенты уделяли им в своих обзорах лишь несколько строк. Серьезная же критика или же вообще обходила его молчанием, или упрекала в несамостоятельности и подражании художникам прошлого. Музеи тоже пока что воздерживались от приобретения картин; облюбованное место возле Рембрандта и Франса Хальса (Помните фильм "Возращение "Святого Луки" с Басиашвили, Санаевым и Дворжецким?) занимали другие. Меегерен глубоко переживал неудачи ,но не терял надежды. Он верил, что однажды ему удастся ухватить капризную фортуну, стать признанным художником. В глубине души он был убежден в своей гениальности: мнение же критиков и знатоков искусства объяснял их близорукостью или завистью. - Да, я обманул Геринга и его экспертов. Картину, которую все признавали за произведение Вермеера Дельфсткого, написал я, я!! Упорно, с отчаянием, ван Меерген твердил одно и тоже на всех допросах. - И не только "Христа и грешницу". Я написал еще пять "Вермееров" -  "Омовение ног" в амстердамском Рейксмузеуме,  "Голову Христа"  и "Тайную вечерю" в собрании ван Бойнингена,  "Благословение Иакова" в коллекции ван дер Ворма.  И даже знаменитого "Христа в Эммаусе", что в роттердамовском музее Бойманса. Тем же Бойнингену Ворму я продал две картины Питера де Хооха, их тоже сделал я. Голос арестованного прервался, словно захлебнувшись столь необычным признанием. Ван Меегерен знал, что решается вопрос о его судьбе, терять ему было нечего... - Бросьте запираться. Это мы уже не раз слышали. Вот последнее заключение рестовраторов Лейтвилера и ван Бахемена. Они заверяют, что "Христос в Эммаусе" - произведение художника XVII, а не XX века. - Нет, картину написал я. В Рокбрюне около Ниццы, где я жил до войны, в подвале моей виллы еще должны сохраниться этюды, наброски и та самая посуда, которую я изобразил на картине. - Хорошо, проверим. - Я докажу, что этих "Вермееров" и "де Хоохов" писал я. Дайте мне старый холст, кисти из барсучьего волоса, те краски, которые я укажу, дайте мне возможность работать, и я на ваших глазах напишу "Вермеера", и ни один эксперт не отличит его от подлинных. Художник понимал ,что ему грозит в случае неудачи и все же не боялся столь рискованного эксперимента. Сейчас, в кабинете следователя, вся прошлая жизнь представлялась ему как тщательная подготовка к этому решающему экзамену. И действительно, готовился он долго, не торопясь. Где-то еще в 20 годы созрел у него план действия, и осуществлял он его с редкостной целеустремленностью. Не один месяц внимательно, углубленно изучал биографии и творчество великих голландских художников XVII века, их манеру письма, особенности техники. В тиши библиотечных залов неутомимо листал старинные манускрипты, переписывал замысловатые рецепты грунтов, красок, лаков. В непринужденных беседах со своим приятелем, реставратором Тео ван Вейнгарденом выведывал секреты живописной техники XVII века. Настойчиво искал такие же кисти из настоящего барсучьего волоса, которыми писали старые мастера, целыми днями тер в фаянсовой ступе краски. За огромные деньги - 12 000 гульденов купил маленький кулек драгоценной лазури, удивительно чистой краски, до сих пор сверкающей на картинах мастеров прошлого. В антиквариате приобрел картину неизвестного художника XVII века "Воскрешение Лазаря", живопись можно было смыть, а старый холст и раму использовать. Эта была скрытая жизнь художника, "в миру" Хана ван Меегерена знали как веселого, преуспевающего портретиста, неплохо зарабатывающего и не сторонящегося радостей. В 1923 году он переезжает из Голландии на французскую Ривьеру и поселяется в Рокбрюне на уединенной вилле. Прежние гонорары обеспечили несколько лет тихого и безбедного существования. Вход в его мастерскую был закрыт для всех, не исключая и жену художника. Там, за закрытыми стенами ван Меегерен и священнодействовал. Первые опыты, правда, не принесли желанного успеха. Сначала художник написал "Мужской портрет" в духе голландского художника XVII века Герарда Терборха. Потом "Пьющую женщину" в стиле Хальса - и снова неудача. Слишком подражательны и несамостоятельны были эти работы, близость к их образцам слишком бросалась в глаза. Тем не менее Антониус не отступал. Особенно привлекали его картины живописца Яна ван дер Меера из Дельфта, или, как его называют обычно, Вермеера Дельфтского. Наряду с Рембрантом и Хальсом он принадлежит к величайшим художникам Голландии. Как и большинство современников, Вермеер был бытописцем - изображал жанровые сцены или аллегории в жанровом обличии. Сохранились также изумительные пейзажи его кисти. Но во многом Ян ван дер Меер стоял особняком среди собратьев по искусству и как человек, и как художник. Он отличался от большинства голландских мастеров кругом интересовавших его проблем. Вермеера занимала передача атмосферы, природного света, чистых цветовых отношений. Он избегал тональной (подчиненной определенному тону) гаммы, так же как и локальной (когда каждый предмет окрашен в определенный цвет, независимо от воздействия световоздушной среды). Предвосхищая живописцев последующих веков, он стремился к передаче тончайших цветовых нюансов, вызванных преломлением цвета в световоздушной среде. В поисках такого рода эффектов Вермеер пришел к своеобразной технике живописи, тонкой и скрупулезной. Его картины овеяны особой поэтичностью и одухотворенностью; они насыщены изумительными переливами ясного дневного света и прозрачных теней, чистых, звонких красок и музыкальной гармонии серебристых полутонов. Что удивительного в том ,что художник за свою жизнь создал всего несколько десятков картин? До нас дошло около сорока. Разве это сравнимо с сотнями, написанными любым другим голландским мастером, вынужденным работать на рынок? Современники не понимали, да и не могли понять Вермеера. К тому же немногие его произведения потонули в массе работ Терборха, Метсю и других его соотечественников. "Открыли" Вермеера критики середины прошлого века, а вознесли его художники и теоретики импрессионизма. Тогда и начались лихорадочные поиски его произведений. Но их почти не осталось. Каждый Вермеер ценился буквально на вес золота, вот где могли поживиться мастера подделок, но Вермеер - "крепкий орешек", им он был не по зубам. И вот этого-то живописца, картины которого трудно даже копировать, не то чтобы подделать, ван Меерген избрал за образец. Никакие препятствия не могли остановить дерзкого и уверенного в себе художника.  "Музицирующая дама" (работа Вермеера),  "Читающая дама" Меегерена.  "Женщина, играющая на мандолине" (работа Вермеера),  "Женщина, играющая на мандолине" Меегерена. От одной картины к другой совершенствовалась мастерство ван Меегерена, и все же ни одна не удовлетворяла взыскательного фальсификатора. Это были еще не «новые Вермееры», а лишь более или менее искусные компиляции из известных картин великого живописца: из одной взята модель, из другой – композиционная схема, из третьей – костюм или обстановка. Кое-что ван Меегерен, конечно, добавлял от себя, но преодолеть искусственность и надуманность подделки тогда еще не мог. Вместо непосредственности и трепетной жизни – скованная поза, вместо внутреннего единства и неповторимого своеобразия – мозаика хорошо известных образов и деталей. Это был тупик, и художник это понимал. Законченные, но неподписанные картины были отставлены в угол мастерской, где уже стояли запыленные "Терборх" и "Фальс". Надо было искать другой, принципиально иной путь к успеху. И найденный ван Меегереном выход делает ему честь, если вообще можно говорить о чести фальсификатора. Жизнь и творчество Вермеера Дельфтского и по сей день во многом остаются неизвестными. Из поля зрения выпадают целые периоды его биографии. Кто был его учителем, был ли художник в Италии (кое-что говорит в пользу это гипотезы)? Почему он, житель протестантского Дельфта, был католиком? Не стал ли он им в Италии? Вот в этой лакуне биографических неясностей ван Меегерен и решил поймать удачу за хвост. Действительно, почему католик Вермеер не оставил нам религиозных композиций? Именно этот "пробел" и решил заполнить фальсификатор, создав совершенно "новую" область творчества великого голландца. Благо, эти религиозные композиции не с чем сравнивать, разве что между собой, одну фальшивку с другой! В поисках сюжета ван Меегерен остановился на известном евангелическом рассказе о явлении воскресшего Христа своим ученикам в Эммаусе. В качестве образца он избрал композицию картины  "Христос в Эммаусе" итальянского художника Караваджо , написанной им на ту же тему. Осталось самое главное – написать картину, и написать ее надо было так, чтобы ни у кого не было сомнения в ее принадлежности кисти великого живописца. Хан Антониус все тщательно предусмотрел и продумал, не забыл о каждой мелочи. С "Воскрешения Лазаря" была смыта старая живопись, холст был готов, даже к подрамнику он был прибит маленькими гвоздиками XVII века. Мягкие кисти из настоящего барсучьего меха, старинные рецепты, драгоценная лазурь, тертые вручную краски, использовавшиеся во времена Вермеера и его современников, посуда той эпохи для натюрморта. Ван Меегерен был уверен, картина выдержит любые проверки. Работал он долго, терпеливо и тщательно. Самое трудное – это проверка "на стиль", тот еле уловимый аромат времени, что всегда чарует в подлинных полотнах, какая-то особенная одухотворенность, присущая лишь немногим мастерам голландской живописи XVII века. Им здесь ван Меегерен не признавал никаких уступок. Одну только голову Христа он переписывал четыре раза, а движение, которым Иисус преломляет хлеб, он отрабатывал десять дней. Местный булочник, наверно, подумал, что на вилле питаются одним хлебом, так как заказы на него в это время резко возросли… Семь месяцев ежедневного и напряженного труда потребовала картина. И вот, наконец, последние мазки. Художник еще и еще раз окидывает внимательным взглядом свое творение. Картина удалась, под такой бы не постыдился поставить свою подпись сам Вермеер! Но эта подпись, разумеется, должна быть без сучка и задоринки, даже малейшее, незаметное простому глазу промедление в начертании букв может насторожить подозрительных экспертов и графологов…  (Вверху 16 подписей Вермеера Дельфтского, внизу крупным планом 6 подписей ван Меегерена).И вот наконец картина закончена и подписана. Затем ван Меегерен сплошь покрыл ее коричневым лаком, придавшем ей патину времени. Чистые, сияющие краски померкли, виртуозно сделанная подпись скрылась, но зато полотно приобрело особый, "музейный" колорит, ныне присущий произведениям старых мастеров. Предстоял еще один важный этап работы – картину надо было "состарить" лет на триста. Свое лучшее произведение фальсификатор, не дрогнув, подверг самым суровым испытаниям. Он сушит каритну при температуре 100-120 градусов, накатывает холст на цилиндр, но зато кракелюры получились просто превосходными – совсем как настоящие. Чтобы замести все следы, художник аккуратно подкрасил трещины тушью. Теперь пусть приходят хоть все критики, никто из них не распознает подделки. Осталась еще одно дело… Как ее обнародовать, как преподнести новосозданного Вермеера публике? Как видно, наш ван Меегерен бедностью фантазии не страдал, поэтому одному из сових друзей, голландскому юристу К. А. Боону он рассказал романтическую и довольно-таки убедительную историю о том, как он, ван Меегерен, нашел "Христа в Эммаусе" в Италии, как контрабандой, в обход таможенных законов перевез картину на каком-то паруснике чуть ли не с риском для жизни в Монте-Карло. Боон, как и рассчитывал ван Меегерен, не стал делать из этой истории большого секрета, и спустя какое-то время весть о находке ван Меегерена стала достоянием общественности. На французской Ривьере в те годы жил один из крупнейших знатоков голландской живописи, автор капитальных трудов ,не утративших своего значения и по сей день, доктор Абрахам Бредиус.  Внимательно ознакомившись с картиной и раскрыв подпись, он пришел к заключению, что "Христос в Эммаусе" – подлинное и притом первоклассное произведение раннего Вермеера Дельфтского. Осенью того же 1927 года в солидном английском журнале "Burlington Magazine" появилась публикация Бредиуса о сенсационной находке шедевра Вермеера. Машине был дан ход, и она покатилась. О "Христе в Эммаусе" заговорили искусствоведы, критики, антиквары. Ван Меегерну оставалось теперь только регулировать ход событий и выбирать из предложений самое выгодное. В Рокбрюн примчался для переговоров торговец картинами Д. А. Хугендейк. Заинтересовались "Христом в Эммаусе" и "Общество голландских любителей искусств им. Рембранта", приобретавшее произведения искусства для музеев Нидерландов. В конце концов за 550 тысяч гульденов картину купил по поручению общества коллекционер Д.Г. ван Бойнинген. "Христос в Эммаусе" был передан музею Бойманса в Роттердаме; ван Меегерен получил 340 тысяч , а Хугендейк, как посредник, остальное. В музее картина попала в руки опытного реставратора ,в течении трех месяцев он наблюдал за ее состоянием, аккуратно расчищал от потемневшего лака и наслоений "времени", подводил под нее новый холст. В сентябре 1938 года картина была впервые показана широкой публике на выставке в числе 450 шедевров голландской живописи. Успех был потрясающий. Перед кариной постоянно толпилась восторженная публика. Подавляющее большинство специалистов и критиков объявили "Христа в Эммаусе" одним из лучших и наиболее совершенных творений Вермеера. "Чудо явления стало чудом живописи", – писал искусствовед де Фрис. Немецкий исследователь Курт Рлитцш поместил репродукции с картины в своей обстоятельной монографии о творчестве Вермеера Дельфтского. Мало кто не поддался тогда обаянию этой картины, мало кого не убедила ее содержательность, своеобразная одухотворенность персонажей, замечательная красота колорита. Эти достоинства отвлекали на первых порах внимание исследователей от мелких промахов художника, углубленного художественно-стилистического и технологического анализа картины. Всех словно поразил внезапный шок, радость большого открытия. Собсвенно, на это также рассчитывал фальсификатор, и этот расчет блестяще оправдался. Правда, были в бочке меда и ложка дегтя. В 1939 году "первооткрыватель" Абрахам Бредиус, усомнившись в принадлежности "Христа в Эммаусе" кисти Вермеера, отказался от своей поспешной атрибуции. Но его заявление восприняли тогда как причуда старого ученого и не обратили на нее никакого внимания. Предостережения немногочисленных экспертов, призывавших к осторожности, были попросту не слышны в дружном хоре диферамбов… Да, это был триумф, долгожданный триумф, ради которого были отданы десять лет жизни. Цель была достигнута, ван Меегерен мог торжествовать полную победу. Художник замолчал, утомленный долгим рассказом. Инспектор Воонинг слушал, не перебивая. - Хорошо, допустим, все было именно так. Ваша картина была признана за произведение Вермеера Дельфтского, приобретена крупным музеем, и теперь вы имели все возможности раскрыть свою проделку и вдоволь потешиться над критиками и знатоками. Не так ли? Но ведь вы этого не сделали? - Да. Я продолжал работать над фальшивками. Я хотел ,чтобы мои картины висели в лучших национальных музеях. Свою деятельность я рассматривал как протест против тех унижений, которые мне пришлось вынести со стороны клики критиков. И кроме того, я очень люблю живопись старых мастеров… - А состояние в пять с половиной миллионов гульденов тоже от этой страстной любви? На допросе ван Меегерен так и не нашелся, что ответить, но сейчас, оставшись в тюремной камере наедине с собой, он не мог забыть ироническую усмешку инспектора. Он лгал. Лгал на допросе. Лгал самому себе все последние годы. Но ведь от самого себя никуда не сбежишь… Никакие "возвышенные" мотивы не могли скрыть его истинных побужений… Его картина смогла выдержать испытания ,но сам художник перед испытанием богатством не устоял. Деньги, деньги и еще раз деньги! В 1938-1939 годах ван Меегерен пишет две картины в духе жанровых полотен выдающегося голландского художника XVII века Питера де Хооха. По сравнению с тем же "Христом в Эммаусе" это был шаг назад: компиляция, использование уже известных приемов, деталей образов. Но покупатели нашлись сразу. Одну из картин  "Пирующую компанию" – приобрел уже известный нам ван Бойнинген, другую  "Компания, играющая в карты" – роттердамский коллекционер В. ван дер Ворм. Фальсификатор положил в карман примерно 350 тысяч гульденов. С началом II мировой войны ван Меегерен возвращается в Голландию и покупает в Ларене уютную усадьбу. Трагедия его родины, оккупированной врагом, не слишком тронула художника, тяготы войны его не коснулись, богатые люди могут устроиться при любых властях… Более того, атмосфера военной неразберихи, когда немецкие "культуртрегеры" беззастенчиво грабили завоеванные страны, когда гибли ценнейшие произведения тскусства, а спрос на картины старых мастров продолжал расти, - эта ситуация как нельзя лучше благоприятсвовала задуманным аферам. Ведь для глубоких, обстоятельных экспертиз уже не хватало времени, и "под шумок" могло сойти многое ,что в мирные годы вызвало бы подозрения, тем более ,что новые фальшивки по исполнению стояли значительно ниже "Христа в Эммаусе". Ван Меегерен ,что называется, ловил момент, открытая им золотоносная жила еще далеко не иссякла. За три года – пять новых "Вермееров" ,и все на религиозные темы. Правда, примерно же в это время возникли слухи, что здесь что-то не чисто, почему вдруг в одних руках оказалось столько Вермееров? Да и собственные картины Меегерена по манере были подозрительно схожи, хотя на все эти разговоры мало кто тогда обращал внимание, о них вспомнили позднее. "Голову Христа" купил ван Бойнинген. Ему же при посредничестве антикваров Хугендейка и Стрейбиса была продана "Тайная вечеря". В. ва дер Ворм, не желая отставать от своего соперника, приобрел "Благославление Иакова". В 1943 году Рейксмузеум в Амстердаме – крупнейший музей Голландии – покупает "Омовение ног". И, наконец, "Христос и грешница" попадает в коллекцию самого Геринга. Следствие еще не было закончено, но ван Меегерна освободили под залог до суда. В его мастерскую на Кайзерсграхт доставили старый холст, необходимые кисти и краски.  Художник углубился в работу. Это был его последний козырь в игре, в игре, на кону которой стоял не очередной миллион, а его жизнь. Ван Меегерен писал своего седьмого и последнего "Вермеера"  картину "Христос среди учителей". В мастерской постоянно дежурили полицейские, за спиной художника толплись любопытные, в общем, условия были те еще, конечно, это сказалось на качестве работы ,но главное было достигнуто: крупнейшие специалиств признали, что Хан ван Меегерен может быть автором фальшивых Вермееров. Но был ли он им? На этот вопрос должна была ответить авторитетная комиссия экспертов, возглавляемая директором брюссельского Института художественного наследия профессором Полем Коремансом. Видные искусствоведы, реставраторы, знатоки техники старых мастеров обстоятельно изучили шесть "Вермееров" и двух "де Хоохов". В арсенал исследователей входили всевозможные технические средства – рентген, микрохимический анализ и т.д. Анализ нитей показал, что холст старый. Рентгеновские лучи, пройдя сквозь верхние слои живописи, открыли остатки старой, поверх которой ван Меегерен писал свои фальшивки. Рентген вскрыл еще одно обстоятельства: кракелюры нижнего и верхнего слоя не совпадали. Другими словами, они возникли в два четко разделенных периода, причем материал живописи в обоих случаях был различен. Даже поверхностный химический анализ показал, что фальсификатор употреблял тушь, втерев ее в искусственные кракелюры, для придания им более "древнего" вида. Итак, материал живописи верхних и нижних слоев был неодинаков, микрохимический анализ пояснил, в чем разница. Первичная картина была написана, как и полагалось голландцам XVII века – маслом. Ван Меегерен же побоялся использовать эту технику. Он знал, что при первой же проверке спиртом свежая масляная живопись растворится и тем самым фальшивка выдаст себя. И ван Меегерен, во всем другом придерживающийся старой техники, здесь отступил от нее и применил современное связующее вещество – синтетическую смолу. Она не поддается воздействию спирта, но и не растворяется и в кислотах, а масляная живопись, даже многовековой давности, не может им противостоять, а если кислоты не берут краску, значит она современного происхождения. Таким образом фальсификатор оказывался в любом случае в ловушке. В довершение всего химический анализ красителей и смол, найденных в доме ван Меегерена, и анализ красочного слоя исследованных картин указали на идентичность этих материалов. Творец фальшивок был установлен, замечу, что это был сложнейший случай, где за дело взялся большой профессионал, тонкий художник, превосходный знаток старой живописи и специалист в области истории искусства. И даже в этом случае ученым не пришлось использовать весь свой арсенал средств… Наконец, комиссия обнародовала свое заключение: все картины были исполнены художником середины XX столетия – Ханом ван Меегереном. Спустя несколько месяцев, 28 октября 1947 года в четвертой камере Амстердамского суда начался процесс над фальсификатором.  Обвинение в коллаборционизме было с него снято; оставалась только подделка произведений искусства с целью наживы. Подсудимый признал себя виновным. 12 ноября огласили приговор: один год тюремного заключения. В своем последнем слове ван Меегерен просил суд позволить ему писать в тюрьме портреты: тепрь он стал знаменит более ,чем когда либо, заказчив хоть отбавляй. Осужденный не выглядел удрученным, отделавшись таким доаольно мягким наказанием, он строил большие планы на будущее. Но этим планам так и не суждено было осуществиться. 30 декабря 1947 года заключенный Амстердамской тюрьмы Хан Антониус ван Меегерен скоропостижно скончался от разрыва сердца… Через три года состоялся аукцион, на котором распродавались работы "великого фальсификатора", как называли ван Меегерена в газетах. "Христос среди учителей" пошел за три тысячи гульденов; остальные подделки – до трехсот гульденов каждая… Ну вот, вроде можно поставить точку, но дело на этом не кончилось. Жертвы фальсификатора потерпели огромный моральный и материальный ущерб. "Шедевры" в их коллекциях обесценились, а репутация знатоков искусства оказалась сильно подмоченной. Не все смогли смириться с такими последствиями. Сразу же после смерти ван Меегерена коллекционер ван Бойнинген возбуждает в бельгийском суде процесс против главного эксперта профессора Поля Кореманса, никакие аргументы не могут переубедить ван Бойнингена, он хочет доказать, что по крайней мере две картины - "Христос в Эммаусе" и "Тайная вечеря" – принадлежат кисти не ван Меегерена, а Яна Вермеера Дельфтского. Собственно, научная истина уже установлена, и оспаривать ее трудно. Однако все время находятся люди, пытающиеся опровергнуть выводу экспертов и признание самого ван Веегерена, которому посмертно приписывапют манию величия. В 1949 году П. Кореманс опубликовал в Амстердаме книгу: "Поддельные Вермееры и де Хоохи ван Меегерена". В ответ на нее в Роттердаме вышла другая книга: "Вермеер – ван Меегерен. Возвращение к истине". Но это "возвращение к истине", попытка доказать, подлинность фальшивых картин оказалась попыткой с негодными средствами. А. Лавашери, автор изданной в 1954 году книги "Вермеер – ван Веегерен. Поддельные и подлинные", целиком поддержал точку зрения Кореманса и его коллег. В общем, спрос рождает предложение, и пока к искусству будут относиться как к средству получения наживы, продукция таких вот ван Меегерены будет всегда востребована. В принципе, если бы не признание фальсификатора и его связи с первыми лицами фашистской Германии, про эти подделки мы могли никогда и не узнать. Любопытно, а сколько же осталось нераскрытых фальшивок, где дело не имело такой громкий резонанс? Let my people go! Сообщение отредактировано (13-янв-05 19:41)
|
