[dzen.ru]



Владимир Шлепченко: «РЭБ осталось полтора-два года, дальше будут методы кинетического поражения»
Вчера
32K прочитали
Военный эксперт о том, как ВСУ не дали России развить успех и как войну изменили FPV-дроны

«Украинским операторам их командование разрешило тратить на убийство одного нашего бойца до четырех FPV-дронов, а на уничтожение одного танка — до 15. У них это целенаправленная программа», — рассказывает военный обозреватель «Царьграда» Владимир Шлепченко. О том, почему за два года все мировые армии стремительно устарели, как бороться с FPV-дронами после того, как РЭБ перестанет работать, и почему спецоперацию можно было не проводить, решив проблему с Украиной еще в 2014 году, он рассказал в интервью «БИЗНЕС Online».

«Ситуация в настоящее время, с одной стороны, стабилизировалась, но противник фактически топит печку ассигнациями»
«Западных систем не так много, и сейчас Украина вынуждена их использовать в лобовую»
— Владимир, какова ваша оценка состояния линии боевого соприкосновения?

— Сейчас ВСУ удалось стабилизировать ситуацию. По сути, они не дали нашим тактическим успехам, связанным со взятием Авдеевки, превратиться в оперативные. Нам не удалось выйти на оперативный простор, развалить им фронт, систему управления и снабжения. Надо отметить, что они смогли приостановить наше наступление на ореховском направлении, под Работино идут весьма ожесточенные бои. Делают это они не первый раз.

— За счет чего?

— За счет безжалостного отношения к своей пехоте, которую ВСУ оставляют просто на убой держать «стратегические посадки» и прочие укрепления. Кроме того, у них высокоэффективная работа с беспилотниками. Им удается создавать очень эффективные сети БПЛА. В основном за счет дронов типа «Баба-Яга», на которые ставится Starlink, использующийся как ретранслятор сигнала для FPV-дронов, как носитель FPV-дронов. Получается воздушный авианосец. Постоянно мониторят ситуацию с Mavic и, повторюсь, [имеют] огромное количество FPV-дронов в качестве ударного оружия.

Однако сейчас появилось принципиально новое обстоятельство — такое, какое мы не видели за все время проведения специальной военной операции. Это тот факт, что Украина начала терять высокотехнологичные, высокоточные системы. Примерно с 25–26 февраля мы видим постоянные сообщения, притом не просто словесное описание, а данные объективного контроля. Уничтожены HIMARS, Patriot, пусковые системы С-300, уничтожен «Бук», стала погибать дальнобойная артиллерия, подбиты две шведские САУ Archer (а это прекрасная система, наверное, лучшая в мире в своем классе), Pz 2000 погиб и многие другие.

У них сейчас выгорает высокотехнологичная начинка, которую они используют для того, чтобы обеспечить устойчивость тех подразделений, которые отошли, заняли неподготовленные позиции. Им приходится использовать свои комплексы ПВО, хорошую артиллерию, РСЗО для того, чтобы хоть как-то снизить давление, которое наша авиация и артиллерия оказывают на их подразделения. Последние сидят по неподготовленным местам, полям, посадкам и так далее. А поскольку это все передавалось им как средство качественного усиления, не в больших количествах, то для них это очень важная составляющая.

Запад придумал следующую схему. Основную работу будут делать старые советские массовые системы — что в артиллерии, что в танках, да в чем угодно. А вот то, что передает Запад, например HIMARS, создаст качественное преимущество. Скажем, разобьют нам склады или выиграют контрбатарейную борьбу, как знаменитые «три топора» M777. Этих западных систем не так много, и сейчас Украина вынуждена их использовать в лобовую. Не так, чтоб пару раз выстрелил и быстро свалил, как, скажем, Archer всегда работали, стрелять нужно больше и дольше. Кроме того, явно у нас стало лучше с беспилотниками, у нас постоянный контроль их полосы обороны, ближних, тактических тылов. Но кроме того, скорее всего, нам удалось выстроить нормальный разведывательно-ударный контур.

— Что имеется в виду?

— Поясню, в чем дело. Все два года с начала боевых действий фронт жаловался, что идут очень долгие согласования принятия решений, а сейчас вроде бы это поправилось. «Химера» (HIMARS) только-только выдвинулась на позицию, и по ней тут же отработали. Решение было принято за какие-то минуты. А скажем, комплекс Patriot подловили прямо на марше, притом, что интересно, военные сами сначала не поняли, что уничтожали. Сперва его зарегистрировали как пусковую установку С-300. То есть, скорее всего, мы можем говорить о том, что это просто рутинная работа по выносу высокотехнологичных, высокоэффективных и высококачественных систем. Хлопнули и хлопнули, погнали дальше, не задерживаемся.

Для сравнения напомню: весной 2022 года была проведена целая операция для уничтожения одной батареи, которую мы повредили лишь частично, а сейчас в фоновом режиме действуем, долбанули и пошли дальше. Ситуация в настоящее время, с одной стороны, стабилизировалась, но противник фактически топит печку ассигнациями. Они расходуют довольно дорогие и дефицитные системы, чтобы поддерживать баланс здесь и сейчас. Вот это очень важный момент.

— Уточню по поводу дронов. Из того, что мне известно, у нас большие проблемы со связью и по дронам мы только-только нагоняем. Насколько, на ваш взгляд, в целом изменился баланс сил?

— Наша страна подошла к началу специальной военной операции со стадиальным отставанием от противника не только в использовании, а просто в понимании дронов. Особенно это касалось всех машин квадрокоптерного типа. Дроны самолетного типа «Орланы» как средство тактической разведки были в приоритете, их делали. Он у нас являлся бедным родственником, который разрабатывали — вроде есть, вроде нет. Имеется в виду «Форпост». И у нас были попытки создать на имеющейся базе «Иноходца» дроны «Орион», «Альтаир» и «Охотник». Они унифицированы по внутренним системам, по связи, по управлению и прочему. Все это делалось.

А вот, скажем, FPV-дроны вообще не обсуждались. На начало СВО никто вообще их не обсуждал. Квадрокоптерного типа дроны тоже не интересовали. Маленькие DGI-дроны, ставшие рабочей лошадкой этой войны, все наши большие начальники обошли вниманием. Их мнение обслуживалось и поддерживалось огромным количеством телеэкспертов, рассказывающих о том, какая у нас хорошая РЭБ, как мы все эти приборчики выключим и как все дроны с AliExpress упадут. А потом пришла война.

Оказалось, что наши мужики кровью, смертями и кишками платят за эти разговоры, пренебрежение и интеллектуальную леность. Противник на самом деле стадиально выигрывал. Мы в течение 2022 года волонтерским движением, людьми вроде Владлена Татарского (Макса Фомина) смогли это переломить. Колоссальную роль сыграл координационный центр помощи Новороссии в оснащении. Это гражданский подвиг, то, чем русским людям и русскому обществу есть все основания гордиться.

Что касается FPV-дронов, дело еще более сложное. Важно отметить следующее обстоятельство: сами по себе дроны — это просто элемент. На войне сражаются не элементы, а системы. Было весьма характерное видео из Мариуполя, где буквально четыре террориста из «Навоза» (пренебрежительное название нацбатальона «Азов»* — прим. ред.), так называемых «азовцев»**, расстреливают колонну наших мобилизованных в городе под контролем и с наведением Mavic. В чем была суть? У них есть тактика, работа малой группы, у них есть беспилотник, у них есть цифровая, зашифрованная связь, которая не ломается и не забивается. Они, даже не видя наших бойцов, через стенку по подсказке корректировщика забрасывали наших раненых мужиков гранатами.

Эта ситуация к концу года выправилась. У нас стало не меньше беспилотников, чем у них, у нас появились методики, специалисты, профессионалы высочайшего качества, ситуация пришла к паритету в 2023-м.

Однако в конце 2022 года – начале 2023-го украинцы сделали следующий шаг. Они начали массово использовать FPV-дроны. Покойный Макс Фомин в конце 2022-го или начале 2023-го рассказывал о своем личном опыте, когда в одной части, по его словам, за два дня кончились все БМП и ситуация дошла до того, что там начали FPV-дроны охотиться за людьми. Тогда это было в диковинку: как это так, FPV-дроны охотятся за людьми?

Сейчас, в самый разгар боев за Авдеевку, украинским операторам их командование разрешило тратить на убийство одного нашего бойца до четырех FPV-дронов, а на уничтожение одного танка — до 15. У них это целенаправленная программа. Они увидели, что усыхает поток снабжения в плане артиллерийских снарядов, и целенаправленно стали их заменять. Сейчас у нас FPV-дроны тоже активно создаются. У нас есть прекрасные платформы, которые ничем не уступают вражеским аналогам. Я имею в виду такие дроны, как «Упырь», «Пиранья», «ВТ-40» (переводится как «Владлен Татарский»).

— Кто их производит?

— В основном энтузиасты. Группы энтузиастов на собственные деньги и по своей инициативе стали создавать это оружие.

«FPV-дроны создали колоссальную угрозу, на которую придется отвечать тем, что нам нужно будет менять структуру мотострелковых подразделений, начиная с уровня отделения и взвода»
«FPV-дроны — такая же угроза, какой был танк для бойца в стальной каске с винтовкой с болтовым затвором»
— Насколько существенно FPV-дроны изменили картину на поле боя?

— Могу так сказать: они радикально ее изменили. Это тот вызов, с которым должны справиться мотострелки. С таким изменением боец не сталкивался примерно с 1930-х годов, когда на поле боя пошли массовые танки. Сейчас FPV-дроны — такая же угроза, какой был танк для бойца в стальной каске с винтовкой с болтовым затвором в те годы.

FPV-дроны создали колоссальную угрозу, на которую придется отвечать тем, что нам нужно будет менять структуру мотострелковых подразделений, начиная от уровня отделения и взвода. В свое время на танки ответили сначала созданием противотанкового ружья, потом возникла малокалиберная противотанковая артиллерия, а также стали выделять людей под это дело. Появились подразделения бронебойщиков и истребителей танков. После Второй мировой войны появляются гранатометчики и ПТУР. Сейчас стоит вопрос о создании и выделении специалистов по борьбе с беспилотниками. Нужно, чтобы в отделении пехоты, во взводе, в роте были специалисты-зенитчики. Комплекты и стандарты их вооружений уже прописаны, инструкторы есть очень высококлассные. Скажем, в координационном центре помощи Новороссии эти вопросы уже прорабатывались, потому что он непосредственно имеет контакты с полем боя.

Касательно бронетехники вопрос еще более сложный. FPV-дрон — универсальный убийца, он как отдельного человека уничтожает, так и технику. Применение этих дронов сделает всю бронетехнику устаревшей, потому что никто никогда не занимался защитой сверху. Очень слабая защита у танков крыши башни. Соответственно, сейчас нужно пересматривать все подходы к созданию комплекса активной защиты (КАЗ), к возможному использованию турельных установок. Придется все перерабатывать.

Можно сказать, что и Abrams устарел, и Т-90 устарел, и даже «Армата», которая не вышла в нормальное производство, тоже устарела. FPV-дрон — это радикальное изменение. Сейчас существует мнение, что проблемы решат за счет РЭБ. Так вот из того, что я знаю, из того, что мне говорили специалисты, — РЭБ будет работать еще года полтора-два, не более. После этого перестанет.

— Почему?

— Потому что существует технология автозахвата цели. Это, собственно говоря, давным-давно применяется в фото- и видеотехнике, на таком построена автофокусировка, сопровождение объектов и прочее. Данную технологию, если я правильно помню, в октябре–ноябре прошлого года стали использовать наши «Ланцеты». Тогда же появились новости, что у них заменили кумулятивные боеприпасы на боеприпасы с ударным ядром. В результате эти паллиативные решения вроде «козырьков», «мангалов», защитных сеток призваны компенсировать отставание от тех видов, которые есть сейчас.

Но это просто вопрос времени, когда технология автосопровождения цели будет перенесена на FPV-дроны. Машинку более простенького класса с меньшей стоимостью, более массового производства, собирающуюся из гражданских комплектующих. Дело в том, что если мы берем РЭБ, то, если мне не изменяет память, мощность глушащего сигнала падает в 16 раз при увеличении дистанции в 2 раза. На больших дистанциях РЭБ малоэффективна, как следствие, ее максимальная эффективность на ближней дистанции. Чем ближе подлетает дрон к источнику излучения помех, тем лучше РЭБ работает. Так вот технология автозахвата цели снимает эту проблему. Не нужен какой-то прокачанный искусственный интеллект, которые будет вести этот беспилотник и что-то искать, нет!

Человек ведет этот беспилотник. Он смотрит, где находится объект для уничтожения, выделил цель, квадратиком нажал захват и отпустил. Поскольку беспилотник дальше работает за счет того чипа, который внутри, то он просто увидел группу пикселей и к ней летит. Ему не нужно больше обмениваться с оператором потоком данных. А раз так, то, значит, РЭБ на критически важной, самой выгодной для него дистанции не будет работать. Не нужно попадать прямо в человека, просто выделил цель, послал — и «птичка» его убила.

То, что эта ситуация будет реализована, вообще не вызывает сомнений. Еще в 2020 году турецкий квадрокоптер «Охотник» (Kargu-2) в Ливии самостоятельно, в автономном режиме выследил и убил вражеского пехотинца. ООН расследовала данный случай — и такое признали первым убийством человека боевым роботом. Это подтвержденный случай уничтожения человека боевым роботом, который сам принимал решение на атаку. Но реалии 2020 года и реалии 2024-го принципиально разные. Мы видим выход на новый виток военно-технического прогресса. Сейчас это окажется массовым. Будут немного другие программные решения, скорее всего, другая техническая база.

Кроме того, буквально на прошлой неделе украинские телеграм-каналы опубликовали фотографию нашего FPV-дрона, у которого, кроме полезной нагрузки, была повешена катушка, а на нее намотано порядка 10 километров оптоволокна. Представляете, что это такое?

— Конечно, кабель вроде того, который проводит интернет в квартиру.

— Это буквально ниточка, тоненькая. Если дрон управляется по оптоволокну, то никакая РЭБ работать не будет. Все, РЭБ осталось полтора-два года — и дальше будут выходить на первый план методы кинетического поражения. Специально обвешанные пулеметы на треногах, которые один из бойцов переносит, кроме того, дробовики, также средства для стрельбы сетками как последний шанс. Я бы просто давал обрезы с двумя стволами. Чего уж проще? Полно видео, где операторы просто издеваются над бойцами, летая вокруг них кругами, добиваются того, что человек впадает в ужас, начинает молить о пощаде, и только потом его убивают. Если бы у человека имелся обычный обрез, то такого бы не было. Потому FPV-дроны — это стадиальный вызов и для того, с чем не удастся справиться с помощью РЭБ, нужно применять иные решения.

«Русской армии нужна тяжелая БМП по типу израильского «Ахзарита» и «Намера». Не в плане конкретных параметров, а концептуально»
«Бронетехника утратила свое ключевое свойство, это больше не средство для взлома обороны и прорыва на оперативный простор»
— Снизилась ли роль боевых машин (танки, БТР, БМП) на поле боя? Если да, то по каким причинам? Является ли верным тезис, что танк — это оружие прошлых войн?

— Да, безусловно. Бронетехника утратила свое ключевое свойство — это больше не средство для взлома обороны и прорыва на оперативный простор. Тут работает совокупность факторов как технического, так и социального происхождения. Поле боя насыщено противотанковыми средствами. При этом создатели бронетехники пока так и не дали адекватного ответа на крышебойные боеприпасы, FPV-дроны. Все эти «козырьки-мангалы» — паллиативные решения, попытка на скорую руку что-то соорудить. Можно сказать, результат интеллектуальной лености и нежелания думать на перспективу.

Что касается социальных предпосылок, то тут дело в том, что современный социум не готов нести такие потери, как индустриальные общества. Из-за этого не работает метод массирования сил и средств на направлении главного удара. Мы не видим атак танковыми бригадами, полками и даже батальонами. Все, что сейчас наблюдаем, — это вялое ползание небольшими штурмовыми группами от взвода до роты. В моменте подобное снижает потери, но если посмотреть шире, то увеличивает. Войскам приходится месяцами тереться на одних и тех же позициях, неся потери.

Что касается тезиса, что танк — оружие прошлых войн. Танк — это оружие и прошлых, и будущих войн. Как только конструкторы дадут нормальный ответ в виде эффективного и массового КАЗ, танк вернет свою роль главного средства взлома обороны противника.

Также надо сказать, что наша армия стала заложником совершенно ошибочной концепции БМП. Концепции, которая создавалась под условия ядерной войны. Да и для нее она не факт, что была оптимальна. У нас все БМП легче танков, а должны быть такими же или тяжелее. Танк может решать часть задач по выживанию на поле боя за счет маневра. БМП скована необходимостью высаживать и принимать людей.

Русской армии нужна тяжелая БМП по типу израильского «Ахзарита» и «Намера». Не в плане конкретных параметров, а концептуально. Нам нужна тяжелая БМП, а не картонные коробки вроде «Басурманина». Опять же у нас с советских времен бзик на ВДВ и спецназах. Но для условий большой континентальной войны нужны не ВДВ и не спецподразделения, а тяжеловооруженная пехота с крепкой броней и большими пушками. ВДВ бесполезны, более того, концептуально вредны. Фактически лучшие люди сражаются на худшей технике, которая ничего не держит и ни от чего не защищает. Мы собрали лучших парней, самых здоровых, самых мотивированных, дали им технику с алюминиевой броней…

— Почему не удается выбить украинскую ПВО?

— Неоптимальные решения в военном строительстве до начала СВО. Стремление экономить на высокоточных боеприпасах, отсутствие у Вооруженных сил СССР опыта подавления вражеской авиации и ПВО, того, что у американцев называется SEAD — подавление вражеской противовоздушной обороны. Вредоносный опыт сирийской кампании убедил наше военное руководство, что можно воевать за счет таких изделий, как прицельно-навигационный комплекс СВП-24 «Гефест». О нем, к слову, очень любили писать, что не имеет аналогов в мире. Облизывали со всех сторон, а людей, которые спрашивали, как вы будете воевать против врага, у которого ПВО — это не только ПЗРК, никто слушать не хотел.

Плюс противник не дурак. Украина очень внимательно следила за армяно-азербайджанской войной 2020 года и сделала из нее правильные выводы. Они хорошо подготовились. Плюс страна большая, сильно урбанизированная, плюс постоянная подпитка. Комплексы снимают с хранения, что-то подвозят.

Но сейчас ситуация уже поменялась. Весь 2023 год наши ВКС осваивались с новым для себя средством поражения — бомбами на УМПК. Плюс пошло массовое производство тактических ракет класса «воздух – земля». Кроме того, начали применять ракетно-бомбовый комплекс «Гром». Россия на самом деле сделала огромную работу над ошибками, и мы сейчас видим результат этих усилий.

«Они высадили десант, когда с «линией Суровикина» все было понятно, там уже все штурмовики полегли»
— Давайте вернемся из ближайшего будущего к прошлому. У нас был инцидент в Крынках Херсонской области. Противник предпринял следующий маневр: засылает туда пехоту на лодках, наша артиллерия пехоту уничтожала, забирала оставшихся раненых в плен, противник фиксировал результат и повторял то же самое действие. Что это было? Какой смысл в данной операции?

— Это, пожалуй, крайне бестолковое для противника и, как следствие, очень выгодное для нас решение. Если бы наше собственное командование не проводило контратаки, было бы вообще прекрасно, потому что в оперативном плане этот «плацдарм» просто тупик. Так они сами себе создали очередную мясорубку. Нам такое было очень выгодно. Для них это было изначально целью создать перемогу, а поскольку их общество очень невротизированное, выстроенное по лекалам тоталитарной секты, то они не могут признавать свои неудачи и поражения. По крайней мере, круг людей, которые могут это озвучить, исчисляется единицами.

Что бы у них ни происходило — сплошная перемога. До войны украинское общество металось между состоянием зрады и состоянием перемоги. После того как они начали наступать и «гнать москаля», у них зрада выключилась, настала перманентная перемога. В результате они не могут признавать своих ошибок, по крайней мере формально и официально. Изначально это все было пиар-акциями.

Если посмотреть вообще с самого начала, то идея этого удара была бы осмыслена, если бы они успешно взломали «линию Суровикина» и в июне, может, июле 2023 года в условиях, что операция в Запорожье идет по их плану, высадили бы десант на наш берег Днепра. Далее создали бы плацдарм хотя бы на километров 10 в глубину и километров 15 в ширину, чтобы там можно было маневрировать, а после перегнать туда какую-нибудь РСЗО, хотя бы «Град», а лучше «Ураган». Пушечки перетащили бы и начали работать по нашим коммуникациям в Крыму. Вот тогда это было бы осмысленно, они бы создали угрозу коммуникациям.

Но они высадили десант, когда с «линией Суровикина» все было понятно, там уже все штурмовики полегли. Как мне рассказывал источник, который воевал в Запорожье, там трупный запах стоял невыносимый, на 7 километров воняло. Бойцам забивало носы, невозможно было дышать. Там столько людей порвало в клочья! Они лежали на земле, по ним ездили танки, все это смешивалось с грязью, там просто чернозем с мясом. После всего этого они высаживают десант. Это чисто пропагандистская история. Безумная, бессмысленная и безжалостная. Но у них общество такое, что нельзя сказать нет начальнику, даже если начальник — полный глупец.

— Была злая белорусская шутка о том, что белорусский чернозем самый лучший в мире, потому что на 25 процентов состоит из немцев…

— Да-да! Та же самая история!

— Я думал, что этот маневр имел бы смысл в случае, если бы предполагал отвлечение части наших сил как раз от рубежа деревни Работино, от запорожского направления…

— Все верно, он бы отвлекал, угрожал бы коммуникациям, было бы совсем неприятно.

— Ведь просто непонятно, как технику перекидывать. Танк — это ведь не просто железная машина, а еще и грузовик с топливом и боеприпасами.

— Поэтому форсирование такой реки — огромный логистический головняк. Нужно думать, как снабжать группировку. Непосредственно перевезти ее через реку не так сложно, а что дальше, как ее питать? Или вы решили отправить группировку в одну сторону? Люди сами помогли нам утилизировать некоторое количество своей пехоты.

Понимаете, чем еще это выгодно? Ведь там не только утилизированные морпехи, что само по себе хорошо, но еще была (судя по всему, и до сих пор остается в каком-то количестве) и элита украинских беспилотчиков. Воздушная сеть, дроны-ретрансляторы, дроны со сбросами, дроны-бомбардировщики постоянно работали. Наши парни там двинуться не могли, постоянно их бомбили. И дронами бомбили, и артиллерию наводили, и даже HIMARS наводили. У них элита беспилотной авиации была занята работой на абсолютно бесперспективном направлении. Если бы они этих людей перекинули под Авдеевку, я думаю, что это бы нам очень сильно осложнило ряд задач, мягко говоря. Потому для нас выгодно было, чтобы данный «плацдарм» продолжал существовать. Их там совсем чуть-чуть по островам осталось, а я бы их туда еще побольше подзапустил.

— Когда в конце Великой Отечественной войны наши уже наступали вглубь Германии, у войск в тылу оказался так называемый курляндский котел, где немцы были прижаты к Балтийскому морю и не могли сообщаться с остальной Германией. Наши солдаты их называли между собой лагерем вооруженных военнопленных.

— Именно так. Отличная аналогия. Тут все по принципу, чтобы эти операторы, инженеры и специалисты по беспилотникам были заняты, скажем так, бесперспективной фигней вместо того, чтобы работать на тех направлениях, где их деятельность могла бы приносить тактические и оперативные успехи.

«Авдеевку они в любом случае не могли бросить. Они ее бетонировали и окапывали с 2015 года»
— Теперь про Авдеевку. Там тоже как будто какое-то безумие случилось. Держали город до упора и побежали, когда было поздно. Наш ваш взгляд, что это было?

— Это целенаправленная атака нашей армии. Судя по всему, принято принципиальное решение — выбивать мобилизованный потенциал Украины без боев в больших городах. В этом плане все такие среднеразмерные города, с одной стороны, представляют место, которое просто так не бросишь, с другой — обороняться там очень сложно. Авдеевку они в любом случае не могли бросить. Они ее бетонировали и окапывали с 2015 года. Там над их укреплениями работал целый институт, который в советские времена назывался Киевским инженерно-строительным институтом. Оттуда приезжали специалисты, которые проектировали эти укрепления. Там все не просто так.

То, что их выбили, — это, безусловно, большой успех. Сейчас будет падать забор из населенных пунктов, он почти упал, начиная от Очеретино на севере и заканчивая Невельским и до Константиновки.

— До Кураховского водохранилища, как я понимаю…

— Да, это первый большой рубеж. Вопрос: смогут за него зацепиться или нет? Думаю, что с их подходом вероятнее, что смогут, поэтому очень важно продолжать движение через Очеретино. Оно стоит на гребне, там водораздел, и уже от него уходит река Волчья, а потом реки Кривой Торец и Казенный Торец. Они туда, к Нью-Йорку уходят. Так вот если идти по бугру, то можно развязать линию обороны, поворачивать и на север, и на юг.

— И теперь недавнее событие, а именно наступление на Белгородчину, которое превратилось в предсказуемое побоище.

— Это точно такая же попытка чисто медийной повесткой перебить реальное положение вещей. После того кошмара, который они устроили в Шебекино в 2023 году, ожидали, что им позволят так же развлекаться. Недавно было опубликовано еще одно видео того, как работают наши ССО в тех же самых лесах. Это все север, там сложно. Из той же оперы, как и бесконечные высадки в Крынки.

В свое время я сказал, что безумные идеи Буданова*** о том, чтобы высадиться в Крым, обречены на провал. Если помните, в свое время блогер Анатолий Шарий нагонял тему, что как высадятся, как захватят крымский город… Я тогда сразу сказал, что это будет размена элитного спецназа на красивые фоточки. И по-моему, примерно в начале октября, буквально через две недели обещания, так оно и вышло. Сделали фотосессию и потеряли кучу людей. Тут ровно то же самое.

— Вернусь к Белгородчине, даже в «Телеграме» писали, что идет подготовка…

— Они попытались заскочить, а заскочили на подготовленные позиции, где их просто били и били, а потом накрывали артой и опять били. Они в итоге убежали и начали постить какие-то сообщения, что они что-то заняли.

«Когда мы начинали спецоперацию, армия Украины была размером примерно в 255 тысяч человек и порядка 11 тысяч в территориальной обороне, которую начали формировать. Нужно откатываться не на два года, а на 10 лет назад»
«Наши бойцы не ощущают их проблем с боеприпасами»
— На прошедшей неделе стало известно, что США отправят Киеву новый, 55-й пакет помощи. Я его изучил, там ничего интересного, только несколько ПТУР, снаряды да запчасти. Есть ли у противника проблемы с техникой, не ультрамодной вроде HIMARS, а обыкновенной?

— Понятно, что они воюют не на своей технике и не своими снарядами, а на том, что пришлют. Собственно, украинские запасы были потрачены еще к концу 2022 года. К середине 2023-го, это июнь – июль, они расстреляли тот лимит фугасов 155-миллиметровых, которые им выделил Пентагон. Поэтому пошли поставки кассетных боеприпасов.

Дальше они начали нивелировать количество средств поражения упором на FPV-дроны. Насколько остро стоит снарядный голод? Нужно быть внутри их системы, чтобы понимать. Пока видно, что проблемы есть. Но они не носят катастрофического характера. Мы видим, что противник может маневрировать своими артиллерийскими запасами и техникой по направлениям. Они снимают обеспечение с тех участков фронта, где более-менее полагают ситуацию спокойной или благоприятной, и концентрируют там, где это больше всего надо. Вот там, где больше всего надо, наши бойцы не ощущают их проблем с боеприпасами. По ним кроют с утра до вечера.

Но тут я кое-что другое скажу. Еще в декабре – январе я заметил, что чем хуже обстоят дела с поставками обычных боеприпасов, 155-миллиметровых фугасов, тем больше будет подрывов и желания у Запада, части западных лидеров поставлять высокоточные системы, чтобы сбалансировать ситуацию. Мы давим украинцев на фронте, а они наносят нам все более существенные потери в тыловой инфраструктуре. Мы сейчас видим, что резко интенсифицировались налеты беспилотников. Буквально на днях появились разговоры об относительно новой модификации ракет ATACMS. В тот момент, когда у киевских войск совсем плохо пойдут дела на фронте, им, вероятно, не ручаюсь за это, но возможно, снимут запрет ударов по признанной Западом территории России, чтобы сбалансировать ситуацию.

С точки зрения Запада, эта война имеет особое назначение. Пропагандистски они, конечно, заявляли, что нужно нанести стратегическое поражение, деколонизировать, расчленить и уничтожить. Но первоначальная задумка была в том, чтобы наша победа максимально дорого стоила, чтобы мы умылись кровью, потеряли много денег, средств, много ценного и дорогого. И вот сейчас они будут возвращаться к этой концепции конца 2021 года. Они станут передавать все более и более дальнобойные системы.

Украинцы на самом деле тоже, нужно признать, удивили по большому счету тем, что они не создали своего аналога нашей «Герани». Вся комплектуха в доступе, все решения понятны. Почему до сих пор они не могут произвести аналогичные беспилотники — загадка. Это наше большое везение, что в силу каких-то внутренних причин они не сумели создать аналог такого оружия, иначе было бы нам очень плохо.

— Известно, что западные военспецы участвуют в войне на стороне Украины. Велико ли их значение?

— Прекрасный вопрос. Тут тоже нужно начинать от корней. В 2022 году была реальная опасность, что западные специалисты сыграют очень большую роль в этой войне. Они могли наладить быстрое создание сетки ремонтных мастерских. Множество мастерских, небольших цехов, может быть несколько сотен или тысяч, в которых работают обычные украинские рабочие, инженеры, люди с заводов, в общем. Они ремонтируют западную технику, но не по догадке, а под руководством западных специалистов с американских, немецких, английских, французских баз. Тех людей, которые десятилетиями занимаются обслуживанием этих систем.

Через Starlink, через обычный интернет в режиме видеоконференции американец говорит, какую гайку крутить, куда солидол или тосол зашприцовывать, какие сальники менять и так далее. Вот это для нас было бы очень плохо, ибо в войнах индустриального типа обслуживание техники имеет порой значение даже большее, чем ее выпуск. Это на своем примере немцы показали, когда они гнали гонку по производству, а оказалось, что проблема отремонтировать. Украинцы могли бы создать такую мини-сеть, но опять-таки в силу каких-то внутренних причин этого не сделано.

Сейчас у них дикий зоопарк техники, причем по любому направлению. Артиллерия, танки, бронемашины — да что угодно возьмите, машины тоже. Специалистов, которые могли бы это профессионально ремонтировать, у них нет. Например, я видел инструкцию на Javelin, в ней около 250 страниц на английском языке, причем не разговорном, а техническом. И это просто ПТУР. Все эти несколько тысяч страниц нужно прочитать, чтобы понять, как ее обслуживать.

В результате у них жуткий бардак, все ломается, не работает. Если они вытащили застрявшую технику, ее хоть как-то обслужить надо. Можно сказать с хорошей уверенностью, что западные специалисты не сыграли той роли, которую могли бы сыграть.

— В свое время читал, что у них доходит до того, что отдельные болты не взаимозаменяются.

— Конечно. Дело в том, что американская резьба дюймовая, а в Европе миллиметровая. Если углубитесь в тему, то будете ржать, как сумасшедший. 7/11 дюйма — есть такая размерность, когда прочитал, просто понять, каким нужно быть упоротым, чтобы поделить дюйм на 11, а после умножить на 7. Почему не на 8? Не на 9? Какая логика решения? Это просто мрак. Поэтому дюймовая размерность не совпадает категорически.

— Общефилософский вопрос. Если вернуться в февраль 2022 года, можно ли было обойтись без специальной военной операции или она была неизбежна?

— Если мы говорим о том, чтобы не проводить СВО, то нужно возвращаться не в 2022-й, а в 2013 год, когда у нас все общество радостно предвкушало Олимпиаду, самую лучшую и дорогую, ту, которая поднимет престиж нашей страны. Все в мире должны были уважать российских спортсменов, рукоплескать нашему триколору. В это время некоторые мрачные люди, которых никто не слушал, говорили о том, что это безумие и у нас Украину из-под носа уводят.

Второй момент, когда можно было вообще избежать спецоперации, — это май, июнь, июль, август 2014 года. На Украине тогда не существовало легитимной власти, убежавший Виктор Янукович написал обращение в Москву с просьбой ввести войска и навести порядок на основании договора о взаимопомощи. Арсений Яценюк уже потом говорил, что в 2014-м его приказы были согласны выполнять 5 тысяч военных. Когда мы начинали спецоперацию, армия Украины была размером примерно в 255 тысяч человек и порядка 11 тысяч в территориальной обороне, которую начали формировать. Нужно откатываться не на два года, а на 10 лет назад.

В реалиях 2014-го даже не потребовалось бы вводить войска. Население не было запуганным, имели место большие пророссийские настроения. Украина выстроена по лекалам и стандартам тоталитарной секты. Тоталитарная секта всегда имеет, кроме лидера, еще и изгоев, которых принято бить, унижать и в конце концов публично убивать. И они все эти годы подобным занимались, они убили тысячи людей. Из одной Одессы сбежали около 10 тысяч человек. Для небольшого города это очень большая цифра.

ООН расследовала в 2016 году тайны тюрем СБУ. Была создана специальная комиссия, которую на ряд объектов просто не пустили на Харьковщине. А что там делали с людьми? А их там избивали и убивали. У нас есть запрещенные в России организации Amnesty International и Human Rights Watch, у них штаб-квартиры в Нью-Йорке. Они написали доклад, в котором сказали, что на Украине по политическим причинам преследуются и подвергаются пыткам жители. Это были наши люди. Как следствие, в реалиях 2022 года уже ничего изменить оказалось нельзя. Однако можно было по-другому спланировать.

Судя по всему, предпринималась попытка провести СВО еще в 2021 году. Американцы предложили нам переговоры, Владимир Путин поехал на встречу с Джо Байденом, и это была последняя попытка порешать дело миром.

— Они же как раз под это дело войска вывели из Афганистана. Тогда все смеялись, почему они так быстро убежали. А в конце лета – начале осени 2022 года госсекретарь США Энтони Блинкен заявил, что либо мы в Афганистане сидим, либо помогаем Украине.

— Именно так! Переговоры ничем не закончились, американцы после этого выводят свои войска из Афганистана, понимают, что треснут сидеть на двух стульях. А в декабре наш МИД предлагает проект договора о безопасности с США. В реальности это был ультиматум: американцы, убирайтесь на границы 1997 года, отводите свои ударные системы из Европы. Это был последний ультиматум с нашей стороны.

— Я 1 января 2014 года был на майдане. Когда я туда приехал, первое, что меня серьезно взбодрило, — развернутые дудаевские знамена. Стало сразу понятно, что ничем хорошим это закончиться не может.

— Опять же, кто у них был в лидерах? Сашко Билый, который уже повоевал за Ичкерию. Потом Дмитрий Ярош. Прекрасно помню его интервью с Громадского ТВ, когда он рассказывал, как просился к Дудаеву русских стрелять и резать, а тот сказал, что добровольцев много, а оружия не хватает. Когда разные чудесные люди рассказывают, что украинцы нас не простят, у меня вопрос: «А вы с чего решили, что мы их простим?» Что плохого русские сделали Украине в 1991 году? Дали независимость самой большой в Европе стране, с гигантским промышленным потенциалом, с лучшими землями в Европе, самостоятельной космической программой?

Обычно за независимость люди льют реки крови. Нидерланды 80 лет воевали за то, чтобы отбиться от Испании. А что это такое — Нидерланды? Страна болот, приморская территория, плевок на карте. Хохлам досталось все и на халяву. Что они сделали? Они отплатили черной неблагодарностью и проектом «Украина — это не Россия», то есть все русское должно быть уничтожено. Поэтому что тут можно сказать? Заслужили-с. Не люди, конечно, — люди живут в тех условиях, в которые их помещают, а проект заслужил полностью.