Автор: SalvadoR (---.sys.hokudai.ac.jp)
Дата: 02-12-03 16:04
"Такую мощную тему придумал подвизающийся в должности министра культуры нашего многострадального Отечества театральный критик Михаил Ефимович Швыдкой для очередного выпуска своего телевизионного ток-шоу, на записи которого нам с Линор Горалик довелось анадысь побывать.
Главными телевизионными экспертами по великой литературе и великим потрясениям стали театральный режиссер Марк Розовский и радиоведущая (она же - автор-исполнитель собственных песен) Нателла Болтянская, которые и вели между собой бОльшую часть передачи оживленную беседу. Госпожа Болтянская напирала на то, что для создания великой литературы автор должен быть чем-нибудь потрясен (чем именно - не так важно, можно и чем-нибудь сугубо приватным), тогда как господин Розовский говорил преимущественно о том, что для описания великих потрясений необходима пауза между самими потрясениями и их описанием, примером чего служит, положим, "Война и мир". Уровень разногласий между оппонентами, таким образом, был тот же примерно, что в споре двух субъектов, из которых один утверждает, что солнце круглое, а другой - что ночью его не видно. Из конкретных сюжетов более всего интересовала обоих оппонентов история возникновения "Ромео и Джульетты" отца нашего Шекспира: был ли он предварительно потрясен чем-нибудь великим или так вот просто сел и написал. Поскольку наука даже самый факт существования оного Шекспира почитает не вполне доказуемым, постольку ответа на этот судьбоносный вопрос в ходе программы найдено не было. Вклад в дискуссию лично господина Швыдкого сводился к вброшенному тезису о том, что вот великие потрясения потрясли же наше многострадальное Отечество за последние полтора десятка лет - а никакой такой великой литературы в связи с этим не обнаружилось.
Собственно литературная общественность была представлена в аудитории Татьяной Бек, Дмитрием Быковым, Сергеем Шаргуновым, Александром Шаталовым, Виктором Топоровым и Ириной Денежкиной. Писатель Шаргунов выразился в том смысле, что великая литература возникает во времена тяжелого давления со стороны власти, а сейчас вот власть (горе-то какое!) писателей толком не прижучивает - они и пишут всякий вздор. Писатель Быков выразился в том смысле, что великой литературы у нас за последнее время нет потому, что никаких великих потрясений мы не переживали, а переживали и переживаем всеобщий распад и деградацию (и почему это у глашатаев всеобщего распада и деградации всегда такой цветуще-жовиальный вид?).
Тут дело дошло и до меня многогрешного. И сказал я, опуская за недостатком времени ссылки на смежные ряды Тынянова и Якобсона, семиосферу Лотмана и все такое прочее, что состояние литературы определяется взаимодействием собственных тенденций ее развития с давлением внешних - социальных, культурных, научных и всяких прочих - факторов, так что ежели по своим внутренним кондициям литература к вспышке и расцвету не готова, то сколь ее ни тряси, ничего из этого не будет. Нам, однако, в этом плане жаловаться не на что, потому что мы имеем за спиной несколько десятилетий русской неподцензурной литературы, которые нашу литературу ко всему подготовили. И теперь в ответ на разнообразные потрясения - в диапазоне от распада СССР до вторжения в нашу жизнь Интернета, потому что культура не обязана понимать "великие потрясения" исключительно в столыпинском смысле слова, - наша литература вполне себе отвечает выдающимися произведениями. А ежели высокообразованная публика насчет этого дела не в курсе, так это исключительно оттого, что представители и достойные наследники советской художественной безликости, включая обильно представленных в данной аудитории, застят свет.
Господин Швыдкой заметил в ответ на это, что тут-то мы и должны послушать голос этой новой литературы в лице писательницы Денежкиной, с которой заключены договоры аж в 32 странах мира (и тут я еще успел вставить, что вот этого-то с хорошим писателем уж точно бы не произошло). Писательница Денежкина, сидевшая прямо передо мной в первом ряду, встала и выразилась в том смысле, что как же это великая литература бывает только от великих потрясений, когда вот лично она, писательница Денежкина, написала свою последнюю вещь исключительно в связи с тем, что ее Ляпа не любит. Господин Швыдкой несколько потерялся, видимо, от того, что изрек вызванный им к жизни голос великой литературы, и в ответ выразился в том смысле, что Ляпа, вообще говоря, не Бог весть какой перл творения. Критик Топоров, забравший тем временем, на правах кукловода, микрофон у писательницы Денежкиной, поинтересовался у господина Швыдкого, не кажется ли тому, что образ Ляпы у Денежкиной структурно аналогичен образу Марии у Маяковского. Тут уж господин Швыдкой решил, по-видимому, что всему есть предел, и слова критику Топорову не дал (и впредь не давал), а дал его поэтессе Бек. Поэтесса Бек сказала нечто общевозвышенное в том смысле, что дух дышит где хочет, примолвив также, что самовлюбленная графомания также процветает в любые времена, в том числе и при великих потрясениях, - и сделала при этом ручкой, имея в виду показать на меня (но показав в действительности на сидевшую прямо передо мной в первом ряду писательницу Денежкину).
Вот такие большие огурцы... То бишь вот такие серьезные литературные дебаты имеют место у нас на телевидении."
(подсмотрено здесь)
|
|
