Автор: Моцарт (---.globaltel.ru)
Дата: 07-01-04 22:02
Рассказывает командующий Средиземноморской пятой оперативной эскадры адмирал Селиванов
...Я уволился в запас, когда мне исполнилось шестьдесят лет. Теперь это предельный возраст для генералов и адмиралов в России. Но это была лишь одна из причин ухода. Главная же причина в том, что не стало флота. Но видеть дальше как флот на глазах разваливается и умирает я больше не мог.
Сначала было определенное не понимание, казалось, что вся эта вакханалия начала девяностых не надолго. Думалось, что год-два и все вернется на круги своя. Но год шел за годом, а ни чего не менялось. И к 1996-му году я уже окончательно понял, что как морская держава Россия стремительно катится к закату и в ближайшие лет пятнадцать-двадцать у нас океанского флота не будет точно.
Ведь флот создается не сразу. Не бывает так, что пришел в «магазин», заплатил миллиард, тебе выдали корабль. Надо корабли строить, долго и упорно, регулярно вкладывать деньги. Вот, например, возьмём самый «молодой» корабль российского флота - атомный крейсер «Петр Великий». Я был назначен командиром Ленинградской военно-морской базы 5 января 1990-го года. В этом же году этот крейсер должны были сдать, он уже стоял у стенки Балтийского завода, почти готовый. Но его сдали только в 98-м. И слава богу, что еще нашли все-таки какие-то средства на это.
Другой пример - 21 декабря 93-го года в Северодвинске была заложена многоцелевая лодка четвертого поколения. На днях ей уже десять лет исполнилось, а она флоту до сих пор так и не сдана. То, что тут шумели, что, вот, мол, «Гепард» сдали! – так это еще советский проект восьмидесятых годов. Тогда он был заложен и больше чем на половину профинансирован! А сколько еще лодок с советского времени стоит недоделанными в Северодвинске, в Комсомольске на Амуре!
Да же когда нормально идет финансирование, корабль строится несколько лет. Поэтому любая кораблестроительная программа всегда рассчитана на десятилетия вперёд. Стапеля – это будущее флота и по тому насколько они загружены и чем - всегда можно чётко судить о будущем флота. Но ведь сегодня -то на стапелях ничего нет и ничего не закладывается! И это лучше любых слов говорит о том, что в ближайшие пять – семь лет флот при всем желании ни одного корабля первого и второго ранга не получит, да же если произойдёт чудо и будут привлечены большие финансовые средства.
Может, смогут построить несколько катеров, ну очередную яхту для Кремля достроят. Об этом же, кстати, говорит и новая доктрина ВМФ, которую недавно обнародовали.
Вот расплата за то, что в течении десятилетия не выделялось денег ни на строительство кораблей, ни на их использование и ремонт.
Я в 1992-м году я стал начальником Главного штаба флота, то принял 452 тысячи 300 человек личного состава флота. А сдал флот своему приемнику в1996-м году, имея в строю 190 тысяч человек. Численно флот почти в два раза уменьшился. А по кораблям да же трудно сказать во сколько – в разы! Все крейсера, все авианесущие крейсера, кроме «Кузнецова», ушли. Атомные крейсера уже при мне не ходили, и до сих пор не ходят – нет денег на ремонт.
Большой атомный разведывательный корабль «Урал», а это огромный корабль, большего водоизмещения, чем «Киров», был построен в Ленинграде, один раз сходил на боевую службу, встал на ремонт. На текущий ремонт нет денег до сих пор. То есть «Урал» стоит без дела с 92-го года. А ведь раньше у нас все время разведывательные корабли несли боевую службу у берегов США. Всегда они стояли у Калифорнии и у Флориды, вели оперативную, иногда и тактическую разведку, фиксировали пуски ракет, старты самолетов. Для тех, кто стоял у Флориды у нас на Кубу был специально завезен запас топлива. Я потом летал на Кубу, решал, что с этим топливом делать, когда у нас там уже не было кораблей.
А «Урал», один бы давал для нашего флота информацию по всей территории США!
Как-то уже после увольнения я был в Главном штабе. Начальник центрального командного пункта мне предложил посмотреть новую электронную систему наблюдения обстановки в мировом океане. Это два таких большие панно размером метра полтора на полтора. Мне высветили оперативную обстановку. Смотрю - все пространство от Североморска и к западу до Норфолка синее. Сплошные синие точки кораблей «противника» ни одной красной – нашей. Я с обидой говорю, что я же свой человек, не чужой. Что вы мне всё чужих показываете - покажите мне своих. А мне, глаза пряча, адмирал докладывает, «Так нет наших!»
Я попросил, чтоб мне показали Тихий океан. Там та же картина. Вплоть до Сан-Диего сплошные синие точки. Красной точки ни одной в океане нет. Ни одного нашего корабля в море, ни одной стратегической лодки. Я не понимаю, тогда чем они там в командном пункте занимаются, чем командуют…
Говоря о расцвете нашего флота, нельзя не сказать об адмирале Горшкове, командовавшем отечественным ВМФ на протяжении десятилетий, в которые этот расцвет происходил. Горшков – это вообще человек-легенда, я думаю, имя его навеки будет в истории нашего флота. Это был удивительный человек, он был великим строителем флота. При нем флот стал по-настоящему океанским, мировым, ракетно-ядерным флотом. Большую роль здесь сыграл да же не сам лично Горшков, а большая тройка – Брежнев, Гречко и Горшков. Они все трое были хорошо знакомы лично еще по Великой Отечественной, по Новороссийску. Они втроем и создали флот. Это был период, сравнимый разве что с временами Петра Великого, а по масштабу военно-морского строительства вообще беспрецедентный. За время руководства Министерством обороны Гречко, флот превратился из прибрежного в океанский, и в ракетно-ядерный, в могучий флот.
К примеру, только с 69-го по 79-й год в Северодвинске, Комсомольске на Амуре, Ленинграде и Горьком было построено сто семьдесят подводных лодок, из них сто двадцать две – атомные! Было возобновлено строительство крупных надводных кораблей. Противолодочные крейсера-вертолетоносцы, с четырнадцатью вертолетами на каждом. Тяжелые авианесущие крейсера, проекта «Киев», на которых базировались и вертолеты, и легкие самолеты-штурмовики вертикального взлета и посадки. Большинство построенных в то время кораблей – противолодочные корабли, которых вступило в строй свыше ста тридцати единиц. В середине шестидесятых создали первые экранопланы, в том числе первый опытный десантный экраноплан «Орленок».
В целом, период с середины шестидесятых до начала восьмидесятых, стал «золотым веком» для нашего судостроения. Было построено пятьсот сорок морских транспортных судов, больше четырехсот речных транспортов и транспортов смешанного плавания, около тысячи семисот промысловых добывающих судов. Ну и, конечно, для ВМФ – тысяча семьсот военных кораблей, включая боевые и десантные катера.
Выросли морские кадры, флотилии созданы, наконец, появились оперативные эскадры в океанах. Не даром да же академию назвали именем Гречко, он сделал для флота столько, сколько не сделал, наверное, ни кто в истории.
Я, конечно, с сильной завистью смотрел во время последней американской операции в Ираке на американский флот. Шесть авианосцев развернутых в едином строю, готовых к сражению, это самая впечатляющая демонстрация военно-морской мощи США. Такого за всю их историю ещё никогда не было. У Мидуэя у американцев авианосцев было меньше – четыре штуки…
А тогда, в 79-м, у нас действовало соединение из двух авианосцев. Мы прошли двумя авианосцами, шестнадцатью кораблями охранения, двумя подводными лодками и отрядом кораблей обеспечения через все Средиземное море до Гибралтара. Проводили учебный воздушный бой между палубными самолетами с разных кораблей. У Гибралтара мой «Киев» чуть оторвался вперед, «Минск» чуть отстал, и потом мы на встречных курсах прощались. Экипажи стояли на палубах, авианосцы прошли друг перед другом, и «Минск» пошел вокруг Африки на Тихий океан. В таких случаях особенно остро ощущалось могущество нашего флота.
А теперь из атомных крейсеров на ходу остался только «Петр Великий». «Нахимов» и «Ушаков», бывшие «Киров» и «Калинин», уже десять лет не ходят, нет денег на ремонт.
Сейчас после обнародования новой доктрины развития флота, в прессе появилось много нападок на адмирала Куроедова, как на главкома. Но дело-то не в Куроедове. Были бы деньги, флот бы развивался и строился, и ходил бы в океан. Нет денег, приходится такие «куцые» доктрины принимать. Куроедов-то деньги не печатает. Дело не в Куроедове, а объективной ситуации.
К примеру, выделяется на флот один миллиард рублей. Сразу прикиньте, для того чтоб оплатить просто стоянку кораблей на ремонтных предприятиях ( не сам ремонт, а только стоянку) надо пятьсот миллионов. А на остальные пятьсот миллионов – что ты сделаешь!
Вот недавно много говорили о нашем поход в Индийский океан. Мол, вот мы какие! В океан вышли, учения провели. Флот возрождается! А ведь деньги-то были на него отпущены не из бюджета Министерства обороны. А были выделены из какого-то резервного фонда самого президента, видимо, в рамках предвыборной компании. И что, теперь надо ждать следующих выборов, что бы на очередной дальний поход деньги найти?
Если раньше мы десять атомных лодок в год, то это была другая экономика. Вся страна работала на оборону. А сейчас вся страна упирается в разных ходорковских. Если бы эти миллиарды вместо карманов олигархов попадали в бюджет обороны, конечно, сейчас бы и атомные авианосцы бы у нас бегали и атомные подлодки.
Я был с министром обороны Сергеевым в хороших отношениях, и после моего увольнения мы как-то встретились с ним по одному делу. Вспомнил эту историю. А он мне показывает план получения новой боевой техники на 1998 год, в котором в разделе «боевая авиация» стоит три… запасных авиадвигателя. Не самолетов или вертолетов, а только три двигателя! То есть представьте себе угол падения между десятью АПЛ и тысячью самолётов в год и тремя авиадвигателями.
Это вертикальное падение в бездну.
Строился «Кузнецов» на изломе в 1989-м году, это было время заката Советского Союза. И у «Кузнецова», образно говоря, с рождения было «больное сердце». С самого начала в его котлах были установлены не качественные трубки. Эти трубки постоянно лопались, протекали. Мощь котлов была спроектирована на 30 узлов, но испытаны котлы при сдаче флоту были только на треть мощности. Уже после получения этого корабля флотом все трубки пытались заменить. Я лично посылал команду на Урал, чтоб там изготовили нам эти трубки. Потом с грехом пополам в суверенной Украине в Николаеве трубки соответствующим образом гнули. Но все равно они продолжали течь. Поэтому мы не могли выводить на полную мощность котлы. Котел должен давать давление в 105 атмосфер, а давал максимум 60. Должен сто тонн пара в час давать, а давал сорок.
Что такое аврия котла? Вода из лопнувшей трубки течет и тушит в котле форсунки. Надо котел выводить на ремонт. Но что бы выполнить его надо двенадцать часов котёл остужать до температуры хотя бы шестьдесят-семьдесят градусов, чтоб матрос в асбестовом костюме мог в этот котел залезть. Еще двенадцать часов надо на то, чтоб разобрать арматуру. Потом надо каждую трубку поливать сверху, чтоб увидеть какая трубка прорвалась и где. Потом эту трубку заделать, проверить все остальные и только после всего этого вводить котел в строй. При стахановских темпах работы команды, при работе на износ, весь этот цикл занимает не меньше трех суток. А трубки эти летели буквально одна за одной. Во время похода 96-го года у меня часто работало всего два котла, а сколько раз было, когда оставались вообще на одном котле, а это скорость не больше четырех узлов. При такой скорости авианосец не слушается руля, его ветром сносит.
В 1996-м году флот был уже в жутком состоянии. Но надо было как-то достойно отметить трехсотлетие российского флота. Решили в ознаменование годовщины совершить поход на «Кузнецове» в Средиземное море и обратно. Обыденное дело для советских времен теперь было чрезвычайно сложным и опасным мероприятием.
Выходили в море на честном слове. Дело в том, что во время предыдущего выхода в море «Кузнецов» попал в шторм, подзасолил трубки, потерял ход, и чуть не был выброшен на берег Новой Земли. Кораблю был нужен серьезный ремонт, но адмирал Ерофеев доложил мне, что авианосец к походу готов. И мы вышли в море. Уже там выяснилось, что два котла вообще замазучены – полуобученные матросы принимали в котлы вместо дистиллята простую забортную воду. Но так или иначе мы в январе вышли в море, понаприглашали иностранных военно-морских атташе из всех средиземноморских стран, Англии и Германии.
К началу февраля выяснилось окончательно, что положение с котлами складывается критическое. Несколько раз мы стояли перед выбором: продолжать опасный поход, или возвращать неисправный корабль домой. Решили идти дальше, вернуться – означало бы опозорить всю трехсотлетнюю историю российского флота. О престиже России думали. Хотя, теперь я понимаю, что если бы мы потерпели катастрофу, то это был бы позор еще больший и великая трагедия. Ближе всего к трагедии мы были, встав с официальным визитом на Мальте.
Я помню, как сейчас. Сидим мы на приеме у министра обороны Мальты во дворце. Мне офицер связи докладывает: «Ветер усиливается до тридцати метров в секунду. На «Кузнецове» не работает ни один котел!» Я сразу прикидываю: якорь-цепь у нас вытравлена на сто метров, длина корпуса триста четыре метра, до скал двести пятьдесят метров. Парусность у корабля огромная, его тащит на скалы. Я прервал переговоры с министром, на машине помчался на вертолетную площадку. По всем летным правилам посадка на палубе при таком ветре запрещена, но вертолетчики посадили меня на палубу «Кузнецова». Я уже предчувствовал величайший в истории позор. Самый большой корабль России в год юбилея лежит разбитый на скалах Мальты. Это увидел бы по телевизору весь мир.
Корму несло на скалы, а мы с матюками и молитвами работали с котлом. В итоге один котел запустили. Он дает мощи на полтора узла хода. Этого мало, но наше приближение к скалам хотя бы замедлилось. Наконец, ввели в строй еще один котел. Слава Богу и матросам из БЧ-5, катастрофа не состоялась. Я не знаю, как бы я потом жил, если б угробил «Кузнецова», после такого лучше вообще не жить. С грехом по полам на двух котлах медленно потащились в Северодвинск.
Я привел корабль домой, вернулся в Москву, и написал рапорт на увольнение.
Сейчас он прошел опять капитальный ремонт, вроде все привели в порядок, но, как я понял, трубки все равно иногда текут, хотя, конечно, не так, как прежде. Его готовят на следующий год к походу. Сейчас много пишут в газетах разную жуть про этот корабль, что он полузаброшен, никому не нужен. Это в общем близко к истине. Вы не можете себе представить стоянку авианосца на севере. Авианосец это десятки тысяч тон стали, сотни тысяч квадратных метров палуб, кают, ангаров, отсеков. Обогреть это всё своими силами в условиях северной зимы просто не реально! Там на четвертую-пятую палубу ступи, по колено воды из-за отпотевания. Он же весь замерзший. Он один раз в жизни Кузнецов более-менее отогрелся - в Средиземном море. Вот тогда он был настоящим красавцем. А так, он постоянно с замерзшими иллюминаторами. Не должен авианосец зимовать на севере. Он там погибает.
К тому же корабль стоит без дела. Боевой работы нет. А ведь на нём служит почти две с половиной тысячи человек. Две с половиной тысячи человек мерзнут там в ограниченном пространстве и ни чего не делают, скучают. Там каждый день то повесится кто-то из экипажа, то порежут друг друга, то убьют.
Почему американские авианосцы всегда в отличном состоянии – они все время в походе, на боевой службе, экипажам не когда заниматься чем попало. «Кузнецов» должен зимовать в Средиземном море, что делалось в те же советские времена, когда все авианосцы на зиму отводились в теплые моря. «Киев» больше всех прослужил, потому что постоянно был в Средиземном море. Он там работал, летал, там командиры отличные росли, люди служили и гордились такой службой.
Если «Адмирал Кузнецов» не выйдет в океан, то он не протянет и пяти лет. Спасти его можно только деньгами на ремонт и выходом в море.
Году в 93-м я присутствовал на переговорах украинского премьер-министра с нашим Черномырдиным. Обсуждали судьбу недостроенных советских кораблей «Варяг» и «Ульяновск», о котором я уже вам рассказывал. Украинцы предлагали России их выкупить. Черномырдин меня спрашивает, нужен ли нам «Варяг». Я говорю, что, конечно, нужен. А он мне отвечает дословно: «Да вам, что ни спроси, все вам нужно. Денег нет. Обойдётесь!» В итоге Украина продала на металлолом оба корабля. У «Варяга» готовность была 73%. «Ульяновск» разделали на иголки еще раньше.
Если говорить о будущем флота без иллюзий, то понятно, что флот умирает. Корабли стареют, уходят на слом, новые не поступают. Последние построенные корабли океанской зоны это «Адмирал Чабаненко» и «Петр Великий». Они должны были в 90-м году сдаваться, но мы их смогли достроить лишь в 98-м году. Сейчас десятки кораблей стоят по десять лет в ожидании ремонта и их постепенно списывают. Мы теряем океанскую зону. Мелочь всякая еще какое-то время просуществует, потому что ее ремонтируют судоремонтные заводы и мастерские флота. Но крупных кораблей лет через пять у России не будет.
Сейчас в министерстве обороны вновь очень популярна теория Кокошина. На заре ельцинских реформ Кокошин был первым замом министра обороны. Это он запустил в обращение «рассказки», на тему того, что, мол, сейчас, конечно, у Вооруженных сил тяжелое положение, денег нет, ни чего не строим. Но все ученые напряженно работают, проектируют и, с 2010-го года Россия начнет строить все массово и по сверхсовременным технологиям. Надо было как-то обывателю тогда голову задурить. Вот Кокошин и извернулся. Где сейчас этот Кокошин?
Но ту же самую песню поет и сегодня и этот болтун от министерства обороны – Иванов. «Мы сейчас ни чего не делаем, но вот с 2008-го года начнем массовое производство для нужд обороны самой современной техники!»
Зачем людей-то обманывать? Сказки всё это для глупцов. Ни чего не начнешь просто так с пустого места. Все может только продолжаться. Почему Китай пыжится-пыжится, а ни чего сам построить на море не может. Потому что с нуля ни чего начать в море нельзя, они потихонечку нащупывают на основе советского оружия, свои КБ создают, и то, у них океанский флот появится не скоро.
Если верфи пусты, стареет и не обновляется оборудование, утрачиваются технологии, распадаются коллективы. Как следствие удлиняются циклы строительства, и корабли начинают устаревать ещё не сходя со стапелей.
Наше судостроение уже устарело по технологиям. Наши корабли сейчас ни кто кроме Индии и Китая уже не покупает, да и те уже нос воротят. То, что мы создаем, они уже сами могут создавать, а то, что им надо, мы уже не можем. Они постепенно уходят от нас.
Я понимаю, что флот у нас какой-то, конечно, будет. Будет, как ведомство. Будет вся атрибутика флота, а в океане флота не будет.
|
|
