Supernovum.ru
 |
Это архив форумов. Работающие форумы расположены вот по этой ссылке
Кулуары (архив)
Серьезно о несерьезном и несерьезно о серьезном. Место для культурного отдыха.
|
|
Навигация:
Консилиумъ•Политзанятия•Салон•Кулуары•Полигон•Техфорум•Публикации•Архив•
Новая тема•Искать•
Войти
•Лента
|
Встреча в пути. Раскас Пользователь: ilyas xan (IP-адрес скрыт) Дата: 18, June, 2010 17:03 Владимир Ульянов, исключенный из университета, вот уже пятый месяц маялся от безделья и безысходности в имении своего деда в Кокушкино. Голова работала как хорошо отлаженный механизм, кровь, горячо замешанная на соединении крови множества наций, играла, злость кипела, но воля была ограничена. Нерастраченная энергия не давала покоя восемнадцатилетнему юноше. Даже его любимое занятие – чтение книг – уже не доставляло удовольствия. Ему хотелось с кем-то бороться, спорить, побеждать, хотелось что-то ломать, разрушать и, встав на эти руины, громко торжествовать. Даже на домашних он смотрел настороженно – как орел, запертый в клетке. Это состояние Володи хорошо понимали его мать Мария Александровна и старшая сестра Анна Ильинична, но ничем не могли помочь ему. Несколько раз они предлагали ему: - Возьми лыжи и прогуляйся, может, настроение улучшится. Но Володя в ответ лишь смеялся: - Если бы заснеженная природа могла поднимать настроение, кокушкинские мужики только бы и делали, что пели да плясали. - Здесь недалеко есть татарская деревня. Может, тамошний народ тебя заинтересует. У них история занимательная и поучительная, - сказали они. - История не может быть ни занимательной, ни поучительной. История – это всего лишь собрание фактов, - ответил он. И все же слово «татары» ему запомнилось. И в самом деле, что это за народ? И когда жили в Симбирске, и потом, когда они переехали в Казань, он постоянно сталкивался с ними, но еще ни разу ему не пришлось говорить с татарами. Его отец Илья Николаевич, который в какой-то мере общался с чувашами, также ничего не рассказывал о татарах. Словно нет такого народа на земле и никогда не было. Когда они переехали в Кокушкинское имение, никто в доме ни словом не обмолвился о татарах. Кругом – татарские деревни, но в этой семье, где интересовались всем на свете и часами могли изучать, например, повадки насекомых, копошащихся под ногами, о татарах никогда не было сказано ни слова. Так что из уст матери и сестры слово «татары» Володя сейчас, пожалуй, слышал впервые. Впрочем, однажды, когда он сидел с мужем Анны Ильиничны Марком Елизаровым на крылечке, с берега речки Ушня послышалась татарская песня. И тогда Елизаров сказал: - У татар песни такие же тревожные, как и они сами. Вот это сейчас вспомнилось Володе Ульянову. И в один из дней, никому не говоря дома, он пошел пешком в деревню Апакай, расположенную по соседству. День был солнечный. От отвесно падающих солнечных лучей дорога уже потемнела. Вороны что-то шумно искали в кучках конского навоза, показавшихся из-под снега. В ивняке вдоль дороги звонко радовались синички. Ульянов шагал неторопливо, расстегнув верхние пуговицы пальто и с удовольствием подставив правую щеку солнцу. Он думал о вечности природы и краткости человеческой жизни; он, хотя и был молод, любил временами задумываться, представляя себе конец своей жизни. Смерть его не интересовала. Он знал: смерть – штука неотвратимая, избежать ее никто не смог и не сможет. Почему же тогда люди любят произносить слово «бессмертие»? Что такое бессмертие? Разумеется, бессмертие – это не тело человека, а его имя. Его дела, благодаря которым имя будет жить после того, как человек покинет этот бренный мир. Владимиру Ульянову хочется быть бессмертным. Он, кажется, даже знает, что нужно для того делать. Чтобы стать бессмертным, надо изменить мир. Как изменить – он учит по книгам. Его не очень интересует, как старательно люди суетятся, стараясь устроить свою жизнь. Потому что для него люди – всего лишь шахматные фигурки. Они не понимают, что делают, и не способны сделать самостоятельного хода на доске, называемой жизнь, они подчинены воле игрока. Если игрок играет мастерски, фигуры делают правильный ход, если игрок не умеет играть, фигурки будут «съедены». Так что надо быть игроком, а не тем, кем играют. Тогда почему он идет в какую-то татарскую деревню? Для того чтобы увидеть их дома, крытые соломой? Зачем это ему? Ведь голова – это не мусорное ведро, вмещающее всякий мусор. Если в империи, называемой Россия, есть чуваши, татары, - ну и бог с ними. Наверно, просто определить им место на шахматной доске. Но зачем проверять, из какого дерева сделана каждая фигурка? Ульянов вдруг почувствовал, что его затея с посещением татарской деревни потеряла для него всякий интерес и смысл. Уже почти дойдя до цели, он резко повернул назад. Теперь солнце мягко согревало его левую щеку. Так он и шел неторопливо и погруженный в размышления, когда какой-то звук заставил его вздрогнуть. Он оглянулся назад. Его догоняли запряженные сани, в которых сидел мужчина в суконном бешмете и в шапке без ушей. На его лице виднелись аккуратные усы и бородка. И хотя по виду седок не был похож на русского, он на чистейшем русском языке произнес: - Садись, барин, довезу до дома. Володе не понравилось это бесцеремонное обращение какого-то случайного путника, к тому же сейчас он бы предпочел идти пешком, наслаждаясь картинами природы, однако, подчиняясь какой-то неведомой силе, он сел в сани. - Я тебя знаю, - сказал хозяин саней. Володя посмотрел на него внимательнее, но не узнал. Этого человека он видел впервые. - Я тебя знаю, - повторил человек с круглой бородкой. – Ты – сын барыни, живущей вон в том доме, кокушкинские мужики говорили: тебя из Казани прогнали. - Откуда они знают? – спросил Володя. - Мужики все знают. Знают и то, что твой брат царя убивал. - Останови лошадь, - сказал Володя, желая сойти. Хозяин саней громко засмеялся: - Слова мои, что ль, не понравились, барин? Я говорю только то, что слышал. Не бойся, я не жандарм. Я в ваши дела не вмешиваюсь, я всего лишь торговец. Мое имя – купец Мухамметзакир. Вам, русским, произносить его трудно – меня Мухамметом кличут. - Татарин? - Русского по имени Мухаммет не бывает, барин. - Ты по-русски очень хорошо разговариваешь. - У меня, барин, работа такая. Я езжу в Нижний, Москву, Петербург. Для того чтобы объясняться там, нужен язык. И голова нужна, барин. Чтобы не позволить обмануть себя. Ты куда ходил-то, барин? Болтовня торговца Володе не нравилась. Он вообще не очень-то любил болтунов. Ему больше нравились слушатели. Вернее, он нуждался в слушателях. Потому что сам любит говорить. Свои мысли, фразы он научился вбивать в мозг слушателей. Это у него с детства. Бывало, сидит-сидит молча, а потом его словно прорывает как плотину. Если его не желали слушать, он даже плакал от расстройства. Впрочем, в последнее время Володя научился держать себя в руках, хотя привычка внезапно возбуждаться и говорить, не переставая, не покинула его. Только сейчас у него совсем не было желания говорить. Да, этот бесцеремонный купчишка ему совсем не нравился. А купцу надо было выговориться. Торговый люд одиночества не любит. Им всегда нужно о чем-то расспрашивать, о чем-то узнавать. Работа у них такая. А Мухамметзакир, вдобавок к тому, что был купцом, был к тому же человеком, который умел задумываться о превратностях жизни человека в этом бренном мире. Ему приходилось встречаться и беседовать с такими образованными людьми, как Каюм Насыри, о судьбе татарского народа. Вот и сейчас, приехав в село Апакай и проезжая через Кокушкино, ему вспомнились слова Каюма хальфы. Оказывается, Кокушкино когда-то называлось Яна Сала. Жили там татары, которых оттуда изгнали. Теперь вот называется Кокушкино. То есть село кукушек. Село птиц, которые откладывают свои яйца в чужие гнезда. Знает ли об этом молодой барин? - А ты, барин, знаешь ли, на какой земле, в каком селе ты живешь? - Зачем мне это? - Как зачем? Человек должен знать, кто он, где живет и чей хлеб ест. Вот я знаю. Наш род ведет начало с Горной стороны. Сейчас я живу в Казани – на своей земле. Зарабатываю на жизнь торговлей. Это место, где ты живешь, раньше было татарской деревней. Оно звалось Яна Сала. Ты знаешь об этом? Мать твоя говорила тебе об этом? Или, может, твой дед тебе рассказывал?.. Володе надоела болтовня купца. Ему хотелось сойти с саней и идти пешком. А Мухамметзакир говорил и говорил. Он вспомнил своих дальних предков, оставшихся где-то в глубинах истории. Там были и булгарские предки, был и великий Чингиз. Он уже забыл, кто сидит с ним рядом. Володя Ульянов тоже не слушал его. Так и ехали, сидя рядом в одних санях, два чужих человека. Наконец, решившись, Володя спрыгнул прямо на ходу и сразу же почти по пояс провалился в рыхлый снег. Только тут Мухамметзакир вспомнил о нем. Но он не стал останавливать лошадь. Лишь крикнул на прощание по-татарски: - Не забудь, барин! Это тебе не царей убивать! – и звонко присвистнул на лошадь. Та, бежавшая до того вольно, неторопливой рысцой, припустила вскачь. Володя с трудом выбрался на твердую дорогу. Отряхнулся. Пройдя немного по тракту, повернул к своей усадьбе. И тут в его душе вдруг проснулась злость к недавнему спутнику. Эта была злость, причин которой он не мог бы объяснить. То ли задело, что сытый купчишка-недоучка поучал его – того, кто прочитал огромное количество книг! – то ли царапнуло то, что торговец был татарином и на прощание что-то крикнул ему по-татарски… Кто знает, может, были еще какие причины, во всяком случае, этот купец ему не понравился, совсем не понравился. И в то же время эта встреча – возможно, впервые – заставила его взглянуть на историю Российской империи и с другой стороны. Историю он, конечно, знает хорошо. Не только историю России, но и мировую – он знает ее по трудам Геродота. Однако, пройдя через его сознание, эта история осталась абстрактной наукой, не касающейся его сердца. Пришли, жили, воевали, убивали, ушли… Так же было и в Российской империи: варяги, скифы, гунны, славяне. Затем русские, татаро-монголы, Иван Грозный, Петр Первый и другие… Официальная история не любит точных фактов, обычно историю пишут победители – и именно так, как это выгодно им, то есть, скрыв все свои преступления и обманывая, – все это Ульянов знает. А этот купец словно приподнял краешек занавеса официальной истории и показал ему совсем другую историю: «А ты, барин, знаешь, на какой земле ты живешь?..» Да еще назвал его барином. Какой же он барин? Какое он имеет отношение к барам? А может, имеет? Как должны называться на языке нищих те, кто живет рядом с ними сытой жизнью в поместье? К тому же, получается, и земля, на которой расположено поместье, им не принадлежала? И не только поместье, но и деревни вокруг стоят не на своей земле. Какая-то Яна Сала… Да и название речки – Ушня – тоже чуждо слуху. В истории об этом ничего не написано. Есть рассказы о завоевании Казанского ханства, которое стало затем частью Российской империи, а вот о том, что встреченный на дороге татарский купец до сих пор называет эту часть империи своей землей, - это в истории не сохранилось. Если так считает купец, то что же думают остальные? И вообще, кто они – татары? Нет, не те разбойники и варвары, о которых писали русские историки, а вот такие, как этот купец, - кто они?! И о чем они думают, когда называют эту землю своей? Можно ли сказать, что они – это те, кто смирился со своей участью, живет в тоске о прошлом и обречен на исчезновение? Или это народ, не потерявший и не желающий терять инстинкта борьбы и живущий с надеждой вернуть свою независимость?.. Весь погруженный в свои мысли, Володя и не заметил, как дошел до поместья. Перед крыльцом стояла запряженная лошадь. На дровнях возвышалась прикрытая рогожей деревянная бочка. Какой-то мужик ведром черпал воду из этой бочки. Это был водовоз, обслуживавший хозяйство Ульяновых. В другое время Володя и внимания на него не обращал, а сейчас посмотрел на него пристальнее. Потому что его внешность и одежда чем-то напоминали того купца. Он, видимо, тоже татарин? Конечно, татарин. Ведь русские крестьяне из Кокушкино и одеждой, и лицом совсем другие. Как же он раньше не замечал эту разницу? Володе захотелось поговорить с водовозом. Но он не знал, с чего начать. Обычно сначала здороваются. Образованная и интеллигентная семья Ульяновых могла бы быть примером для многих других, но все же и они не были приучены здороваться и беседовать с каждым встречным мужиком: у каждого общественного слоя свои правила. Что поделаешь, эти правила были впитаны с кровью. И все же Володя поздоровался. Водовоз, привыкший молча исполнять свои обязанности, решил, что приветствие относится не к нему, и не обратил на Володю никакого внимания, продолжая возиться возле бочки. - Ты не слышишь меня, что ли? – спросил Володя. Только тут водовоз поднял на него глаза: - Это вы мне, барин? Да, он действительно оказался татарином, и его русский язык оставлял желать лучшего. - Как тебя зовут? – спросил Володя. - Гимадельислам, - ответил татарин. - Как?.. - Гимадельислам – это по-татарски. Кокушкинцы кличут Гришей. Я сам из Апакая. На этом тема разговора была исчерпана. Да и о чем они могли говорить?.. Разумеется, каждому было что сказать другому. Володя потому и заговорил, что ему было что сказать. Но не мог же он, в самом деле, спросить у этого мужика, одетого в старый нагольный тулуп, длинные суконные чулки и короткие валенки: «А что, ты тоже считаешь эту землю своей?..» А Гимадельисламу тоже было что сказать. И он расскажет об этом соседу, вернувшись к себе в деревню. Он скажет: «Этот сынок барский, ну, тех, кому я воду вожу, давеча остановил меня и спрашивает, мол, как тебя зовут. А я и говорю ему: «Какуй твоя дела?»… Владимир Ульянов поднялся на крыльцо. Еще раз посмотрел на Гимадельислама-Гришу и зашел в дом. Но за это короткое время он успел перехватить взгляд татарина-водовоза. Это не был взгляд бедного забитого человека. И в нем не было злобы и ненависти… Но было в нем сознание своего превосходства. И – скрытая презрительная насмешка. А еще в поведении этого татарина сквозила гордость, а может, высокомерие?.. Кокушкинские мужики при встрече снимают шапки, суют их подмышку и кланяются в пояс… А этот и шапку не собирался снимать, и не кланялся. Прошли годы, сменились ветры, утекли воды. Володя Ульянов стал Владимиром Ильичом Лениным и, разумеется, забыл об этих встречах. Не вспомнил о них, даже когда организовывал Татарскую автономную республику. Создание республики было для него отнюдь не попыткой возвратить когда-то встреченному на дороге татарскому купцу его землю, а лишь способом сохранить разваливающуюся Российскую империю. Татарские большевики очень старались представить Ленина «своим». Большевистские ученые искали в трудах, статьях Ленина слова и фразы, в которых бы он хвалил татар, и, не найдя, сочиняли их сами. Записки немца Карла Фукса о татарах вышли отдельной книгой, а наш великий земляк не нашел времени увидеть нас, а то, что он видел, то забыл. Ну и бог с ним. Зато земляки бережно хранят имя Володи Ульянова и не торопятся ругать его, даже когда другие ругают. Значит, у этого народа – душа добрая, да и память хорошая Туфан Миннуллин Если при капитализме человек эксплуатирует человека, то при социализме - наоборот! |
Этот форум в режиме 'только для чтения'.
В онлайне
Гости: 19