[lunacharsky.newgod.su]
========================================================================================
"Можно разно оценивать двух писателей, последние произведения которых мы хотим здесь сравнить, — Гергарта Гауптмана и Максима Горького; несомненно, однако, что каждый из них может претендовать на первое место в литературе своего народа, а тем самым, естественно, на большое место в современной мировой литературе.

Этот факт находит себе подтверждение в недавних юбилеях обоих писателей. 70–летний юбилей Гауптмана и 40–летие литературной деятельности Горького - явились большими праздниками для родных стран обоих художников и прошли почти одновременно.

Совсем незадолго до юбилея Гауптмана публика Берлина и Вены смогла познакомиться непосредственно со сцены с последним художественным даром юбиляра — его пьесой «Перед заходом солнца». Вскоре после этого пьеса появилась и в виде книги.

Через немного недель после юбилея Горького один из лучших московских театров — Театр имени Вахтангова — смог представить московской публике последнее произведение русского юбиляра — его пьесу «Егор Булычов и другие». Сейчас и эта пьеса издана".
---------------------------------------------------------
---------------------------------------------------------
Далее Луначарский смягчает явный параллелизм написанных в одной фабуле -вышедших в одно и тоже время произведений -что подразумевает собой
определенный заказ. Луначарский в данной критике оправдывает -явную "фабричность"
пьес -несомненно написанными маститыми "фирмами" для своих "народов"...
---------------------------------------------------------
---------------------------------------------------------
Луначарский-
"Таковы внешние параллели, наталкивающие на мысль — ближе сравнить оба произведения.
Прежде всего очень интересно констатировать следующий факт: пьесу Горького можно было бы прекрасно назвать «Перед заходом солнца», а пьесу Гауптмана «Маттиас Клаузен и другие».
Такая возможность дается, конечно, с внешней стороны совершенно случайным, на самом деле знаменательно закономерным сходством сюжетов обеих пьес."

===================================================================

«Я хочу дать вам портрет старого сильного капиталиста, создателя своего состояния, одного из строителей всей, недавно и у нас господствовавшей системы, системы еще господствующей повсюду вокруг нашей страны; я хочу показать его вам изможденным болезнью, стоящим на краю могилы, умирающим в окружении его близких. Личная трагедия, которая при этом выяснится, проявится именно как ужас предсмертного жизненного итога моего героя в кругу тех чужих и страшных морд, которые являются властными наследниками его стяжаний. Не то, чтобы совсем не было около Булычова кого–нибудь, кто имел бы к нему искру любви и кого он сам любил бы: у него есть благодарная привязанность к любовнице Глафире, нежность к незаконной дочери Шуре, есть какая–то неясная симпатия к ищущему новых путей крестнику Лаптеву. Но никому из них он не может помочь. Он знает, что по пятам за ним идет его родня, его зять, его компаньоны и что они распорядятся по–своему, как только захлопнется над ним гробовая крышка».

Таково ближайшее, таково первое содержание или значение новой пьесы Горького, как бы иллюстрация к стародавней мудрости о богаче, к которому приходит смерть и который видит, как суетно богатство перед ее лицом, и слышит на смертном одре крики радости и злобные споры своих наследников.
Но к этому чрезвычайно близок, с этим почти тождественен и первый ближайший смысл драмы Гауптмана.
Недаром в пятиактном, лучшем варианте пьесы автор сознательно всей ситуацией напоминает о шекспировском Лире.
Клаузен, глубоко интеллигентный, высокодаровитый человек, создатель своего огромного состояния, умирает как беглец, за которым гонятся словно за дичью, и кто гонится? Его собственные дети, их руководители и помощники, словом, наследники, те самые «другие», из сопоставления с которыми сильной личности, так сказать, творческого капиталиста, и вытекает вся трагедия.
====================================
"
Конечно, речи и действия персонажей драмы Горького как бы сопровождаются некоторым аккомпанементом, слышимым каждому чуткому читателю: ненавистью к изображаемому миру и уверенностью в его конце, за которым начинается новая жизнь.
Однако в самой пьесе никто этого прямо не говорит. Она взята очень объективно. Это весьма реалистические сцены, происходящие в купеческом доме, и единственному революционеру пьесы, Лаптеву, не отводится почти никакой роли. Эта объективность Горького, это нежелание его ставить публицистические точки над i сказывается и в том, что изображается эпоха капитализма, хотя бы и кончающегося. Взор зрителя приковывается к прошлому. Очевидно, автор считает важным дать еще раз пережить эти предсмертные хрипы капитализма, его агонию, потому что он, этот враг Горького и его аудитории, еще существует, хотя бы за рубежом.
Наоборот, нереволюционный Гауптман, конечно, вовсе не говорит о том, что его «заход солнца» есть конец класса.
Однако для того же чуткого уха, которое слышит естественный у Горького «аккомпанемент», ясна и неслучайность заглавия. Маттиас Клаузен падает, как подрубленный кедр, а что остается? Когда Кламрот радуется, что стрелку часов нельзя перевести назад, — в этом радость ночной нечисти. Стрелки движутся. Движется солнце к закату. Ночь наступает. Лучшие люди оказываются раздавленными при помощи самого закона, наступает царство Кламротов, Ганефельдов, пустых Вольфгангов Клаузен, таких же жалких выродков, как и все остальное порождение бедного старика.

Конечно, вся эта картина не случайна. Если все это называется «Перед заходом солнца», то, очевидно, понимать это нужно как художественно сконцентрированную, как символическую картину нынешнего состояния господствующего класса.

Таким образом, огромная разница духовного строя обоих поэтов породила меньше различия в их произведениях, чем можно было ждать.

Конечно, Булычов умирает на фоне крушения монархии, под песни демонстрантов, среди сумятицы, страхов и надежд предрассветного часа истории.

Но это уже от среды, это уже от того, что история капитализма в России шагнула дальше и даже перешагнула через гибель этого строя.

Бросается в глаза и другая огромная разница: как ни подла, как ни пошла среда, которая вдруг показала Клаузену свое настоящее лицо, все же она внешне культурна.

От обстановки Булычова веет мраком средневековья, тяжело пахнет Азией.

Иностранцу странно поверить, что еще в 17–м году, в год свержения самодержавия, в доме миллионера возможны трубач Гаврила, знахарка Зобунова, блаженный Пропотей и т. д.

Но страна Горького тем и отличается, что она одновременно была страшно отсталой по сравнению с западными соседями и в то же время бурно готовой к гигантским событиям, готовой отплыть к новым берегам.

Этой атмосферы жуткого мракобесия, с одной стороны, и уже висящей над домом Булычова и всеми ему подобными революционной грозы — у Гауптмана, конечно, нет. Но, в сущности, разве европейцы Кламроты, Ганефельды, безмозглые Беттиньи Оттилии и т. д. менее гадки, чем азиатские уроды Горького? И разве среди этих азиатских уродов «либеральный европеец» адвокат Звонцов не гаже других?

А с другой стороны, разве потрясающий аккорд безысходного пессимизма, звучащий, как тьма, поглотившая последний луч заходящего солнца, аккорд, которым кончает свою пьесу Гауптман, может быть воспринят молодыми, полными жизни элементами среди германских читателей иначе, как призыв?

Это само наше время говорит. Два больших писателя, вооруженных огромным талантом, сильных долгим жизненным опытом, — это только два драгоценных рупора времени.

<Конец 1932 г.>
===========================================================================
Какие выводы можно сделать - что рупор эпохи -один -заказчик тоже один.
Ранее Горького я сравнивал с чешским мыслителем и политиком Карелом Крамаржом.
[edgeways.ru]
Луначарский таким образом дает понять о двух вариантах
произведения для славян(евразийцев) и немцев (европейцев) заказанных
у двух национальных "фабрик" Горького-Крамаржа и Гауптмана (...).
=================================================================================
Это перекликается с вариантами постановок -фильмов и зонгов "Трехгрошевой оперы"
которая также имела несколько вариантов.
[edgeway.ru]