По-моему, более ничего. Но само яркое событие было кратковременным. Что-то масштаба нескольких десятков секунд.
Кстати, и со зрительным восприятием было что-то не так. Типа, я видел удивительно четко, но как через очень густую среду, а сами световые сигналы при этом постоянно меняли свою амплитуду. Т.е. я как бы воспринимал флуктуации светового потока. Они у меня не сглаживались в ровный тон.
Если Вы близки к экспериментальной лазерной технике, то самым лучшим приближением я бы назвал картинку т.н. спеклов. Любой предмет - был как бы состоящим из множества меняющих яркость точек. То самое напряжение мышц игроков партнера, о котором я упоминал, определялось по игре этих точек-спеклов.

В 1983 году, когда я попал в лабораторию базы собственной группы МФТИ и впервые увидел спеклы, - я на них уставился как на старых знакомых. Мне тогда мой микрошеф(внук акад. Лаврентьева) рассказывал принципиальную задачку на будущее(которого в МФТИ для меня не оказалось): попробовать с помощью анализа спекло-картинки определять скорости объектов. Я достоверно знал, что это было возможно, хотя теория к тому времени ничего про это сказать не могла. А я уже знал.

В 1994 году, когда я плотно проработал недельку в комнате аспирантского общежития РАН(первая из двух недель работы проходила в поисках информации) я оказался как бы достаточно надолго в необычном состоянии. Про этот период можно сказать чуть больше.

Там я мог отметить для себя, что не чувствовал запаха гречневой каши, которая варилась на электроплитке прямо перед носом. Это как-то в сознании зацепилось.
Зацепилось в сознании и то, что наручные часы - убегали вперед. Они очень точно работали годами до и годами после. Но в эту неделю почему-то регулярно убегали. 5-10 минут за сутки. Даже до получаса.

В принципе они лежали на столе. Я их цеплял только тогда, когда приостанавливал работу, чтобы сходить купить что-нибудь поесть или позвонить кому-то по телефону-автомату на первом этаже общежития. Т.е. на несколько минут, в течение которых я жил синхронно с миром. Но, видимо, переход от одного состояния к другому занимал сколько-то времени, часы в итоге категорически не желали ходить правильно. По окончании работы - они опять пошли удивительно точно.

Та же проблема с мелко-пятнистым видом всего, на что я смотрел.
Но именно тогда я, уже хорошо зная про спеклы, удивлялся. Сам воздух выглядел как нечто оптически плотное и состоящее из тех же самых пятнышек-спеклов. Прозрачных, через которые все ясно видно. Но воздух не был невидимым. Я его прекрасно видел. Видел игру спеклов воздуха над горячей батареей, над электроплиткой.
На футбольном поле в 1976 году тоже было ощущение оптически плотного воздуха. Но тогда я не успел на этом ощущении сосредоточиться, рассмотреть необычное.

Та же самая спекло-картинка, как индикатор необычного состояния возникала еще несколько раз по жизни. Это я сейчас восстанавливаю.

В январе-феврале 1986 года в холостяцком общежитии ФЭИ в Обнинске. Я тогда плотно работал в письменных перестроечных дискуссиях. 6 писем в каждую сторону только с акад. Т.И.Заславской. Очень много думал и много писал. О каких-то проблемах с течением времени я тогда не задумывался.

Но там я четко отмечал, что сильно мерз.
Я знал, что в помещении вполне комфортная температура 22 градуса, но мерз. Грелся, прижавшись спиной к батарее, к которой в декабре прикасаться было невозможно. Жарили крепко. Руки не чувствовали избыточно высокой температуры воды в кране. А в Обнинске, причем в том самом районе, горячая вода зимой - почти кипяток. Ни в коем случае нельзя мыть посуду только горячей водой. Сразу пузыри от ожогов. Я спокойно включал этот кипяток, чтобы немного согреть руки.

Еще один момент, который может на что-то пролить свет. У нас в комнате на ниточке к люстре кто-то под Новый год подвесил что-то типа шарика из алюминиевой фольги - мишуры. Но только не полимерной с металлизированным покрытием, а из натуральной металлической фольги. Я протягивал руки к этому шарику - и он начинал вращаться, разгоняясь до скорости около оборота в секунду. В марте-апреле этого уже не было. Я поднимал руки, а движения не возникало.

Подозреваю, что я тогда длительное время тоже был как бы в другом измерении по времени. Просто зафиксировать это было нечем. Я как раз в то время оказался безработным. И общежитие сдать нельзя - не на улицу же уходить, и никто на работу не брал. Ни на какую.

Соответственно мне нечем было измерять свой ритм жизни. Ну письма писал. В "Правду", еще куда-то, той же Заславской, читал невесть что и невесть в каком количестве. Но - не измерял скорости, производительности. И не анализировал.