[www.ej.ru]

Чуда не будет
18 ФЕВРАЛЯ 2010 г. ГЕОРГИЙ САТАРОВ

.................................................................................

Так каков же вывод? Он очевиден: в нынешних условиях, при этом режиме разговоры о создании инновационной экономики и «силиконовых долин» могут иметь только один смысл – создание виртуальной реальности. А кто у нас в стране лучший пропагандист? Правильно! Сурков! Теперь понятно, почему он возглавляет этот проект?

Ну а теперь о главном. Не обессудьте, тут мне понадобятся цитаты. Я так и пойду: цитата и комментарий.

Сурков: «Есть у нас школа, которая учит, что политическая модернизация, под которой подразумевается политическая распущенность, «можно все», — это ключ к модернизации экономической…».

Сатаров: Не знаю про такую школу. Каюсь, темен. Это я про школу, согласно которой политическая модернизация – это распущенность и вседозволенность. Но не в том суть. Ведь это говорит чиновник, довольно солидный по рангу. Чиновник той власти, которая славна своей скромностью и сдержанностью. Это они разбиваются на вертолетах во время охоты на редких животных. Они живут в дворцах по Рублевке. Они носят запонки стоимостью в годовую зарплату доктора физико-математических наук. Продолжите сами.

Сурков: «Есть другая концепция, которой я придерживаюсь. … Некоторые называют это авторитарной модернизацией. Мне все равно, как это называют».

Сатаров: Авторитарная модернизация идет в стране десять лет. Плоды мы видим.

Сурков: «Спонтанная модернизация — это культурный феномен (именно культурный, а не политический), и была она достигнута только в англосаксонских странах».

Сатаров: Спонтанная модернизация делалась в США мозгами и руками немцев, евреев, китайцев, индусов… и англосаксов, конечно. Просто они находились в условиях такого политического режима, при котором их этнокультурные и прочие различия были не существенны. Есть мозги, есть свобода – будет успех.

Сурков: «Девяностые в России показали: само по себе расщепление общества не рождает позитивную энергию. Да, некоторую энергию высвобождает, но на что она расходуется и куда это приводит? Мы увидели, что само по себе ничего не случилось».

Сатаров: Как бы это по деликатнее сказать: заблуждение. Надеюсь, добросовестное. В 90-е в стране начали появляться независимые университеты и современно образованные люди. Недаром эта независимость подавлена. Начали появляться независимые суды, и люди стали ими пользоваться. Недаром эти десять лет эту независимость уничтожали. Начал появляться независимый и, что важно, эффективный бизнес. От мебельных фабрик, грузивших свою продукцию в Италию, до ЮКОСа, который был разграблен и уничтожен авторитарными модернизаторами. После августовского кризиса 1998 года именно независимый бизнес в рекордно короткие сроки вытащил страну из задницы. Просто ему не мешали. Нет больше в стране свободного бизнеса. А ведь это все была энергия, та самая, которой теперь не хватает.

Сурков: «Если вы хотите пустить все дело на самотек и ждать, пока из склоки либералов, из их бесконечных споров возникнет новое экономическое чудо, вы никогда не дождетесь, я вам это гарантирую. Будет необыкновенная пестрота в парламенте, место для дискуссий будет везде — в Администрации президента, в правительстве. Мы все это проходили. Когда один чиновник говорит одно, другой — другое. Потому что один работает на одну корпорацию, а другой — на конкурирующую».

Сатаров: Я специально привел эту тираду целиком, чтобы вы сами посмаковали этот крик души. Особенно трогает про чиновников и про корпорации. Что называется – со знанием материала. Конечно, надо по-другому: у каждого чиновника свой бизнес, а у тех, кто посолиднее – своя корпорация.

Сурков: «Если снова будет разлад, раздрай и разнос, если будет украинизация, никому и в голову не придет что-то в России вкладывать и растить. Под шум и треп о «свободе» вынесут последнее».

Сатаров: Вот оно, прорвалось первый раз – украинизация. Это когда нельзя повлиять на результаты выборов. А про «вынесут» – судите сами. Тут комментарии излишни.

Сурков: «Мне кажется, главная задача демократического общества — беречь людей. Друг друга беречь. Не колошматить друг друга по поводу и без, а беречь».

Сатаров: Это, конечно, про наших милиционеров. И тут бы самый раз полюбопытствовать: откуда берутся инструкции по разгону митингов ОМОНом?

Сурков: «Пятьдесят лет в Японии у власти была одна партия — не было развития? Да так развивались, что нам и не снилось».

Сатаров: Тут куча нюансов, начиная с того, что в Японии живут японцы. А это немаловажно. В Японии бюрократия занята своим делом, а бизнес своим. И одно из важнейших дел этой бюрократии – помогать бизнесу, а не грабить его. Это еще по той причине, что в Японии бизнес влиял на правящую партию. А у нас?

Сурков: «Или Швецию возьмите: 70 лет была одна партия у власти. В Швеции нет развития?»

Сатаров: Как бы это помягче? Заблуждение. И не надо было бы Швецию трогать. Обидно за нее. В Швеции суперсильное гражданское общество. И попробовал бы кто-нибудь из чиновников его ограничить… А чиновники там уходят в отставку, сами, и не когда их уличают в коррупции, а лишь только они попадают в ситуацию конфликта интересов. А причина проста: сильная и независимая оппозиция.

Сурков: «…безудержная критика демократических институтов — это естественный признак демократии. Это не я сказал, а один известный европейский политолог. Если критикуют демократию в России, значит, она есть. Если есть митинги протеста, значит, есть демократия. В тоталитарных государствах протестных акций не бывает».

Сатаров: Ох, обманул Суркова неведомый политолог. Нету там безудержной критики институтов демократии. Политиков критикуют, это верно. Часто безудержно, как Ельцина. Критикуют неверные решения, и верные тоже критикуют. А также ищут дефекты работы институтов, поскольку идеальных институтов в природе не существуют. И дефекты тоже критикуют. А вот в России никто институты демократии не критикует, разве что сам Сурков и его «политологи». Правда, критикуют чужие: американские, украинские, ельцинские. А другие критики не критикуют институты демократии в России, за отсутствием таковых (институтов, а не критиков). А что касается митингов, то они в одинаковой степени и признак демократии, и свидетельство ее отсутствия. Иначе самым демократическим нам придется признать режим, против которого бунтовал Стенька Разин. И в тоталитарных режимах протестные акции бывают, и еще какие. По одним акциям стреляли, как в Новочеркасске, другие забрасывали хлебом, как в Куйбышеве. Опять заблуждения.

Сурков: «Систему надо адаптировать к меняющемуся, усложняющемуся обществу. Но это не значит, что мы должны от системы отказываться. Ее надо сохранять. И не впускать то, что может ее разрушить. Эта система не отделена от народа, как кому-то кажется, она глубоко укоренена в социальной ткани. Тот, кто хочет разрушить ее, социально опасен».

Сатаров: Вот оно, снова прорвалось: главное – сохранить систему, а кто не с нами – тот социально опасен. Это круче, чем сталинские «социально чуждые». Это звучит страшненько. Но я против сохранения этой системы. А насчет укорененности ее в социальной ткани – тут неточность. Это называется иначе: инфицирование.

Сурков: «Критически важно сохранять политическую стабильность. Стабильность не значит застой, не значит остановка. Это инструмент развития. Из хаоса модернизация не получится».

Сатаров: Вот оно – опять. И это самое главное: стабильность. Это новое слово в науке: стабильность как инструмент развития. Очень короткая лекция для читателей. Стабильность никогда не бывает причиной чего-то. Она всегда результат, и результат преходящий, иначе не было бы никакого развития. Стабильность бывает двух типов. Первая: институциональная стабильность. Это стабильность базовых принципов и институтов демократии, которая, во-первых, обеспечивает адаптивность самих этих институтов. А во-вторых, сохраняет необходимую меру хаоса, обеспечивающего поиск нового в гражданском обществе и его социальном творчестве, в науке и искусстве, в бизнесе. Эта разнообразие поиска, рождаемое плодотворным хаосом, и обеспечивает развитие. А есть второй тип стабильности – внеинституциональная стабильность. Это иллюзорная, временная, неустойчивая стабильность, за которой стоит насилие клики или надутый авторитет вождя. Эта не стабильность развития, а стабильность тупика. Вопрос на засыпку: о какой стабильности печется Сурков?

Сурков: «Не факт, что второй приступ распада Россия вообще переживет. Хотя точно так же не переживет она и отсутствие развития».

Сатаров: Это последние слова в интервью г-на Суркова. И тут я с ним полностью согласен. Не переживет Россия. Нет Ельцина. Нет нашей энергии. Уничтожены адаптивные институты. И тут не только я солидарен с Сурковым, но и он со мной, с первой частью этой статьи. Он просто выносит приговор режиму. Справедливо. Искренне. Спасибо. Может, это и было главным в интервью?

А про обещанную долину – забудьте. Не будет чуда. Не здесь. Не сейчас. Да и времени им не хватит.