Реалии!

«Укропы» нас хорошо знают». Какую роль сыграли танки при взятии Мариуполя [vz.ru]
«Танки в городе не должны использоваться, но мы тут превратились в городских танкистов – «длинную руку» пехоты». Такими словами бойцы одной из танковых рот армии ДНР рассказывают о том, как несколько недель штурмовали Мариуполь, с помощью какой тактики обманывали украинских нацистов и чем российские танки лучше боевых машин ВСУ.


На въезде в Мариуполь военкоровская машина останавливается, и «экипаж» – телегруппа «Лайфа» и азм грешный, начинаем облачаться в «сизы» – средства индивидуальной защиты. Бронежилеты и каски, проще говоря. Без них нам работать в городе запрещено. Это, если честно, вызывает всегда некий душевный дискомфорт, когда ты, облаченный в «броню», ходишь мимо одетых в самую обычную одежду жителей. Стариков, женщин, детей. Душу глухо царапает стыд. И хотя ты сам себе напоминаешь инструктаж, что за журналистами «укропы» ведут особую охоту, что снайпера первым делом всегда бьют по тем, у кого в руках камеры или надпись «ПРЕССА» на спине и груди, и что без «сизов» работать в городе не разрешат, все равно неудобно.

Неожиданно над головой с оглушительной канонадой начинают проходить звуковой барьер реактивные «копья» РСЗО, а еще через несколько секунд до слуха долетает глухая волна разрывов – «Град» злобно топчет «Азовсталь».


…Фактически сражение за город закончено. Остатки мариупольского гарнизона – «Азов» и «сборная солянка» разбитых бригад и батальонов ВСУ загнаны на территорию завода «Азовсталь». «Нацики» огрызаются, цепляются за каждый квартал, за каждый дом.

Но их неумолимо, как мусор бульдозером, все дальше сдвигают и утрамбовывают в мрачную, похожую на какой-то средневековый замок, громаду завода. Там их последняя крепость. Там они будут держаться до последнего. Держаться долго. Очень долго.

«Азов» – отборная гвардия нынешнего бандеровского Киева. Элита элит! На которую всегда равнялись, которой подражали, служить в которой было особенно почетно. «Азов» – это своего рода «лайт эсэс» Украины. Целое движение, культ с полным набором атрибутики, догматов и даже собственным «символом веры». Здесь, в Мариуполе, началась их военная история, Мариуполь все эти годы был «столицей» «Азова». Сдача в плен для запертых тут боевиков – это полный крах всего их культа.

Но с «Азовстали» у них уже только два пути – в землю или в плен. Там все их преимущества – мобильность, подготовка, кураж, вооружение – обнулены. Там против них работает артиллерия большой мощности, там на них сыплются бомбы весом «от пятисот». И они это отлично понимают. Поэтому отчаянно цепляются за каждое здание, за каждую яму.

Город – это надежда на то, что будущее у них есть. Что к ним прорвется помощь – «армия Венка», как издевательски окрестили наши эту мифическую «подмогу». Надежда, что они сами смогут какими-то хитрым путями «просочиться» и выскочить из ловушки.

Завод – это склеп. А склеп – это обитель мертвых. На «Азовсталь» «Азов» загнали, как гадюку в ведро, из которого ей уже не выбраться, не ужалить.

…«Бивуак» танковой роты – иначе это расположение и не назовешь – исполосованный, изрытый гусеницами двор брошенного «укропами» госпиталя. В дальнем углу, среди деревьев больничного сада, высокий штабель темно-зеленых снарядных ящиков – пункт боепитания. К нему почти вплотную прижался танк, и экипаж деловито, сноровисто передает друг другу по цепочке бледно-голубые, похожие издалека на яйца дроздов, снаряды, которые один за другим исчезают в распахнутом люке башни.

Рядом, у бетонного забора, бетонная же завалинка, на которой уложены доски – место отдыха, на них шестеро, одетых кто во что, и потому больше похожих на махновцев, чем на солдат регулярной армии, танкистов. Кто-то курит, кто-то неспешно потягивает чай из кружки, кто-то просто дремлет, откинувшись спиной к забору. Неподалеку, через улицу, с громким треском «ахает» «прилет». Никто даже не пошевелился! Соседний квартал в Мариуполе – это почти в другом городе!

На старом облупленном деревянном стуле – зеленый эмалированный госпитальный тазик с водой. В нем, фыркая как кот, умывается раздетый по пояс тощий маленький танкист. Если бы не седой ежик волос – принял бы за подростка. Черные от въевшейся солярки и загара кисти рук и такая же «закопченная» шея словно приделаны к сине-белому ребристому торсу – «военный загар», как шутят армейцы.

На столике неподалеку – батарея консервов и пачек с галетами. Около него крепкий молодой парень в спортивном костюме и пластиковых тапках рубит щепу для мангала из кирпичей. На закопченной решетке такой же закопченный армейский чайник из толстого алюминия с двусмысленной надписью «хир». Точка в конце, видимо, обозначает сокращение «хирургия». Шагах в пяти на веревке сушится форма. Возможно, «спортсмена»…

Бивуак!


Тут и там под прикрытием стен и деревьев огромные зелено-коричневые от пыли и грязи глыбы танков, похожих плоскими острозубчатыми обводами башен на каких-то исполинских доисторический крабов. Все в укусах и рытвинах попаданий, с порванными «юбками» защитных экранов. Танки разрисованы сильнее махновских тачанок. Каждый с собственным именем – «Victoria’s segret», «Добровоз», «Бабака», «Кошмарик» и, конечно, все как один с крупными белыми «Z» на бортах, на башнях, на лобовых листах. «Z» – в городе это религия. «Z» – это мы! «Z» – конец нацизму! Рунам, «зигам», «майнкапфам». «Z» – конец «волчьему крюку» и его отродью – «Азову»…

Сейчас затишье. Утренняя канонада сменилась эпизодическими – пару раз в минуту – разрывами. Чаще в районе «Азовстали», но периодически и в городе.

Танковая рота в городе на особом счету. Она – главная сила продвигающейся от дома к дому штурмовой пехоты, решающая своими мощными орудиями в нашу сторону исходы бесчисленных боев. Воюют танкисты по-шахтерски – спокойно, расчетливо, умело. Что называется, как в песне – «дают стране угля…»

Командир роты, позывной «Лось». Высокий, крепкий, с выразительной «академической» залысиной и хитроватым ленинским прищуром. Разговорились:

– Вы кадровые или только с началом войны призвали?

– Обижаешь! Самые что ни на есть кадровые. Пятая рота второго танкового батальона пятой отдельной мотострелковой бригады имени первого президента «дэнээр» Александра Владимировича Захарчеко. Мы на всех парадах в Донецке ездили.

– И как воюется?

– Нормально. Можно сказать, отлично. Душим гадов!

А
– Потери большие?

– Начинали штурм «Марика» (Мариуполя) – было десять танков, через полтора месяца осталось два. А уж сколько раз подбивали – не сосчитать. Меня трижды! Только с четвертого раза мой танк сожгли окончательно. Слава Богу, в роте без «двухсотых». Но «трехсотые» есть. Ничего, нам россияне передали шесть «бэ третьих» (Т-72Б3), так это просто «мерседесы» в мире танков. Оптика отличная. Они и «птуры» куда лучше держат. Теперь на них воюем. Кончаем тут «нациков». Скоро закончим…

Заговорили о боях, о тактике.

– …Танки вообще в городе не должны использоваться, – объясняет «Лось», – но мы тут превратились в городских танкистов – «длинную руку» пехоты. Как только пехота упирается в укропский «опорник» или попадает под огонь, так сразу вызывают нас.

Тут своя тактика применения танков. Ей в академии не учат. Просто потому, что опыта такого раньше ни у кого не было. Даже в Сирии! Там городские бои были тяжелыми, но у «игиловцев» такого количества противотанковых средств и артиллерии не было. А здесь мы воюем против отлично подготовленного врага. И вооружен он прекрасно. И взаимодействие у него отлажено. Но перемалываем!

Работаем парами или тройками. Постоянно прикрываем друг друга. «Укропы» нас уже хорошо знают. Если видят – сразу прячутся. Но у нас и против этого приемы есть. Ловим «на живца». Две машины в засаде, третья себя обозначает. Типа, дурака включает. Ну, они и не выдерживают. Пытаются достать. Обозначают себя, а дальше уже работа засады.

Поэтому мы полный БК давно не возим. Только «конвейер» под ногами. Двадцать два снаряда вполне хватает! Потому как если «заптурят», то при открытых люках и пустой боеукладке есть шансы отделаться контузией, а вот если в немеханизированную боеукладку – а она по кругу башни стоит – попадет, то хана! Детонация. Башню сразу откинешь…

Иногда, когда у «укропов» плотность средств противотанковых высокая, так вообще пять снарядов загрузишь, отвезешь, навалишь им, и снова за пятью возвращаешься.

– Вы только на «семьдесят двойках» воевали?

– Нет! Практически на всем, что тут воюет. И «семьдесят двойки» ранние, и «шестьдесят четверки», и «укроповские» «Булаты» отжимали, теперь вот на «бэ третьих».

– И как «укроповские»?

– Да ничего! Тепловизоры у них хорошие. Ночью, как днем. Связь у них получше. «Мотороловская», закрытая. Но у наших, как я уже говорил, оптика лучше и защита намного лучше…

…Из-за забора раздался характерный свист движка «семьдесят двойки» – танка Т-72. И через несколько секунд в проломе ворот показался сначала длинный ствол с набалдашником эжектора, а затем и корпус танка с выразительными «Z». Он резко сбросил скорость и уже осторожно, «по-кошачьи», пополз к стене госпиталя, где дремали два его бронированных товарища. Там он пыхнул соляровым выхлопом и затих. Из башни выбрались и спрыгнули на землю танкисты. «Кошмарик» – разглядел я имя танка, выведенное белой краской на орудии.

…Эту троицу хоть сейчас в сериал о танкистах, и после премьеры они будут «звездами» экрана, настолько выразительны и колоритны. Маленький в тельняшке – «Рыба», «спортсмен», уже переодевшийся в высохшую форму, – «Медведь» и немногословный «Старый». Все трое командиры танков, все трое воюют с первого дня. Двое на новых российских «бэ третьих», «Рыба» на «Кошмарике» – Т-72Б1. Одном из последних танков, на которых рота начинала войну. «Кошмарик» свой «Рыба» просто обожает! Говорит о нем всегда с таким ласковым теплом, как говорят о близком друге…

И снова говорим о тактике…

– Обычная наша работа – танк против снайпера, – рассказывает «Рыба». – Вот только утром очередного «загасили». Зажал группу морпехов во дворе. Двоих «затрехсотил» (ранил), остальные залегли – не шевельнуться. С ним пулеметчик для прикрытия и прижатия. Чесал – голову не давал поднять. Прижал, что называется. Подготовленная засада! Готовились, видимо, еще и минометом накрыть. А тут мы! Ну, пошли выручать братву. Подъехали. Осторожно вылез из-за соседнего дома, наблюдаю.

Мне передают – из окна с красными занавесками бьет. Смотрю в прицел, а там куча окон с красными занавесками. Куда? Мне говорят, четвертый этаж. Ну, переключил на 12-кратный, а по нему фотографии на стенах внутри разглядывать можно. Веду от окна к окну, смотрю, ствол торчит! Он, сука, меня увидел, затаился в комнате, присел, но винтовка-то длинная, он ее к себе прижал, а ствол с «глушаком», как камыш, торчит. В обычный прицел я бы его не увидел, а в этот просто как в окно смотрю. Ну, я ему туда снаряд и вложил, так три соседних окна вылетело, смотрю в пролом, а там по лестнице вниз пулеметчик трусит, ну, я взял упреждение и на первом этаже его принял…

– Попал?

– Обижаешь! Башка в каске, как футбольный мяч вылетела. Это мне морпехи сказали. Она к ним прилетела. В их ворота, так сказать…

В общем, снайпер против снайпера! Только у меня-то снайперская винтовка – он кивнул в сторону танка – получше будет! Не какой-то там финский «лапуа магнум», а наши родные 125 миллиметров!

– Мы вчера танк спалили, – включается «Медведь». – Три дня за ним охотились. Он хитрый был, прятался в гаражном комплексе «Азовстали». Работал с корректировщиком. Выскакивал, делал прицельный выстрел, и снова в гаражи.

Но «на живца» мы его выдернули. «Рыба» обозначился. Типа, встал и давай пулять снаряд за снарядом. Беспечность проявил, так сказать… Ну, корректировщик, конечно, дал наводку. А мы наблюдаем. У «шестьдесят четверки» есть особенность: при запуске сильно «пыхает» соляровым выхлопом. Смотрю – «пыхнуло» над одним из боксов. Ясно, где стоит. Теперь куда поползет – вперед или назад? Если вперед, то сначала ствол вылезет, демаскирует, а вот если назад и на разворот, то почти сразу к противнику, то есть к нам, всей броней, и ствол сразу в нашу сторону.

В общем, жду. Смотрю, из-за стены корма показалась – правильно я его просчитал! Ну я ему туда сразу кумулятивный! Четко вошел, задымил. И пока они в себя не пришли, я туда же второй. Сразу полыхнуло, а секунд через пять башня взлетела. Кончили! Так я сдвинуться не успел, в проулок оттуда же «бэтр» вылетает, видимо, рядом стоял, от взрыва спасался. Ну, «Рыба» его и поймал прямо в борт…

…С верхнего этажа бывшего госпиталя ВСУ «Азовсталь» как на ладони. Циклопический черно-рыжий мегалит с башнями труб и технических колонн. Даже не по себе становится. Стоишь у распахнутого окна, и вот оно – напротив – логово «Азова». Вспоминаю, что еще пару дней назад, по словам танкистов, к ним прилетали пули дальнобойных снайперских винтовок, и на всякий случай отхожу от проема…

Госпиталь бросали второпях. На этаже общежития персонала в комнатах кучи брошенной одежды, формы. На столах консервы, книги, рекламные журналы ВСУ и капелланские брошюры про вечную жизнь «захистников» Украины. В одной из комнат женское белье на веревке сушится уже которую неделю. Хозяйка его сейчас, скорее всего, в азовстальском склепе…

На этажах брошенные палаты, кровати, посуда, холодильники и вентиляторы. И только в рентген-кабинете старательно разбитый и разбросанный по полу рентгеновский аппарат.

Зато на первом этаже на медскладе настоящий Клондайк! Тонны брошенного медицинского имущества от бинтов всех размеров, шприцов, «систем» и «сизов» до всякого рода лекарств. Отдельно гора коробок с тестами на ковид. Часть картонных коробок еще даже не вскрыта после доставки – они в транспортной пленке с иностранными этикетками перевозки. Раскрываю одну – внутри квадратные пакеты с тканью, пропитанной каким-то желе, – противоожоговые покрытия. Отличный трофей! Нашим пригодится! У ворот склада грузовик – бойцы под управлением командира с медицинским шевроном грузят медикаменты.

– В подразделения раздадите?

– Нет. У нас все есть. Местным. Вот там это все на вес золота! Нацики же ничем с «мирняком» не делились. Город на своих запасах держался, но теперь у них почти пусто. Сейчас заказали им поставку, и волонтеры тоже подвозят, ну, а пока пусть «вэсэу» выручают. – Он кивает в сторону почти загруженного кузова…


Из Мариуполя возвращаемся, когда солнце начинает клониться к горизонту. Мчим быстро. Маршрут водителем выучен до метра, до рытвины. У КПП сбрасываем скорость, пропуская колонну техники, выходящую из города. Город наш! И теперь войска нужны в другом месте. На броне веселые пыльные пехотинцы. Победители! Откуда-то сверху из колонки звучит такое знакомое:

– Комбат, батяня, батяня комбат…

…А чуть в стороне от трассы, над растерзанным украинским «опорником», одиноко и страшно бродит пылевой вихрь. И я тут же вспоминаю брошенных там при отступлении убитых украинских солдат. Скорее всего, в этих же окопах их и зарыли…

…Вихрь бродит, словно ищет кого-то, то останавливаясь на одном месте, то медленно переползает от одного рыжего шрама окопа к другому. Потом вдруг уходит в землю. Но через несколько мгновений снова появляется на другом краю «опорника» и опять начинает свой жуткий поиск. Сколько же лет теперь по этой земле будут ходить неприкаянные души погибших ни за что украинских солдат…

Через день пришла новость: сожженная «Медведем» «шестьдесят четверка» была последним танком ВСУ в городе.