|
||||||
|
|
От автора: по согласованию с администрацией сайта и учитывая интерес посетителей сайта к вопросам развития космической техники в СССР, а в особенности к вопросам, связанным с лунной гонкой, направляю подкорректированные отрывки соответствующего содержания из моей статьи http://www.proza.ru/2010/12/23/451. С уважением! Н.В. Лебедев Н.В. Лебедев. Из воспоминаний ракетчика (отрывки) В качестве стартовой информации обратим внимание на небольшую заметку в популярном
некогда журнале «За рубежом», опубликованную где-то в период 1967 – 1968 годы,
со ссылкой на «Интернешнл Геральд трибюн». В
указанной заметке сообщалось, что где-то 10-12 мая 1961-го года в овальном
кабинете «Белого дома» состоялось совещание на тему, что делать с этими
русскими, которые только что нанесли гордыне Америки страшную пощечину,
запустив в космос Гагарина. Кроме президента Джона Кеннеди на совещании
присутствовали самые близкие и верные сотрудники администрации: делавший
основное сообщение Артур Шлезингер, зять президента и, одновременно, министр
энергетики, Роберт Макнамара, министр обороны, и брат президента Роберт,
отвечавший за самые «грязные» дела администрации. Решено было экстренным образом создать программу запуска ракеты на
Луну. Макнамара сформулировал основную идею, выработанную на совещании так: «Мы должны будем внушить каждому из
участвующих в программе, что останавливаться в средствах при выполнении ее
задач является преступлением перед нацией. Действовать надо решительно без
оглядки на такую мелочь как совесть». На вопрос президента: «Какова будет реакция русских на подобные
действия?» неожиданно ответил его брат, Роберт, сказавший, что русских он
берет на себя. Мол, есть идеи и наработки. …для того чтобы участвовать в торгах,
необходимо иметь в руках силу, убедительно доказывающую, что контрагент по
торгу серьезный человек. 2. Ракетно-ядерный паритет Заметим, в тот момент американцы
превосходили нас и по числу ракет, и по числу ядерных бомб. Вокруг нас США
расположили десятки военных баз. Всей этой военной силе мы могли
противопоставить только два фактора: мощь восточноевропейской войсковой
группировки и горячий советский патриотизм. Советское руководство во главе со Сталиным
прекрасно понимало, что патриотизм народа нужно подкрепить первоклассным
оружием. Уже 13 мая 1946 года Советом Министров СССР было принято постановление № 1017-419, направленное на кардинальное ускорение развития реактивного
вооружения. А с 1952 года между США и СССР развернулась настоящая битва
конструкторов в области ракетной техники. Американцы отталкивались от ранее
спроектированной ракеты «Редстоун», наши от Р-1 и Р-2. К концу 50-ых годов
американцы создают серию ракет «Юпитер», «Тор», «Атлас», «Титан», а наши Р-7
(Королев) и Р-12 (Янгель). К 1963 году руками наших ракетчиков испытаны Р-14 и
Р-16 (Янгель) и Р-9 (Королев), а у американцев появляются «Минитмены». С 1957
года ракетная гонка стала дополняться космической гонкой, борьбой за приоритет
и за престиж. В уже далеком 1965 году испытательный
полигон Тюра-Там, или как его называли официально, НИИП-5, был разделен на три части. Центральную часть составляло
хозяйство Королева. Когда мы говорим «космодром Байконур», то подразумеваем
именно эту часть. К востоку, по правую руку от космодрома, располагалось
хозяйство конструктора Янгеля, а к западу, по левую руку, хозяйство
конструктора Челомея, на территории, которой находилась 92-ая испытательная
площадка, основным сооружением которой был монтажно-испытательный комплекс
(МИК). Представьте себе его гигантский зал, в котором мог бы разместиться,
например, московский Ярославский вокзал. У его северной стены, на железнодорожной
транспортной тележке, стояла, проходя
монтажные испытания, ракета 8К84 или УР-100. По сравнению с пространством зала
она имела относительно малые размеры, длину всего 17 метров, а диаметр 2 метра. Но пройдет год, и эта малышка, как удачно
сказал один из испытателей, «побьет все яйца на американской ракетной кухне». Конструкторы
ОКБ-52, под руководством Челомея сумели наделить ее просто поразительными
свойствами. При нажатии
кнопки «ПУСК» начинала сдвигаться 15-ти тонная крышка, защищающая шахту и установленную
в ней ракету от опережающего ядерного удара противника (илл.1). Одновременно
начинали раскручиваться гироскопические платформы управления полетом. Как
только щелкали концевые включатели, фиксирующие полное отодвигание крышки, в
сопла первой ступени начинали поступать компоненты самовозгорающегося топлива,
несимметричный диметил-гидразин
(гептил) и тетраоксид азота (окислитель), в результате, в
придонной части шахты, возникало высокое давление отработанных газов и ракету как
мину из миномета просто выкидывало из заключающего ее контейнера на высоту
20-25 метров. Все это занимало после нажатия кнопки не более пяти минут. Тем
временем маршевые двигатели набирали необходимую мощь и, не дав ракете
зависнуть, уносили ее к цели. Дальность полета «сотки» составляла 11 тысяч
километров, неся противнику в «подарок» одну мегатонну заряда. Эта была первая
ракета способная как в ручном, так и в автоматическом режиме уклониться на
пассивном участке полета от встречных ударов противоракетной обороны. Через
пару лет на ней стали устанавливать разделяющиеся головные части
индивидуального наведения. Но самая главная изюминка ракеты заключалась в том,
что она могла стоять в готовом к пуску состоянии десятки лет, с минимальными
затратами на обслуживание, в виде регламентного электронного контроля, при
исключительной технологичности и простоте изготовления. Как образно выразился
один из конструкторов, «ее можно было делать на конвейере подобно патронам к
автоматам Калашникова». Именно этой ракете советский народ обязан достижению военно-стратегического
паритета с США. Уже к концу 1968 года не десять и не сто, а целая тысяча
(точнее 940 штук) этих ракет встали на защиту нашей Родины. При ее создании
родилось множество технических идей, которые не потеряли своей актуальности при
дальнейших разработках боевых ракет третьего и четвертого поколений, таких как
15А18М «Воевода», 15А35 «Стилет», 15Ж60 «Скальпель», 15Ж58 «Тополь» и 15Ж65
«Тополь-М». То есть тех ракет, которые охраняют наш покой в наше время.
Илл.1. Стартовая позиция ракеты УР-100 (pioneer-club.at.ua) Пуск любой ракеты зрелище
не забываемое, а в утро 19-го апреля, когда был произведен пионерный запуск
«сотки», в особенности. Он осуществлялся боевым расчётом 1-ой испытательной
группы майора Гуляева 311-го ракетного полка под командой капитана 1-го ранга
Заблоцкого. В составе этого расчета находился и я, тогда еще совсем молодой
человек. Подготовка к пуску продолжалась более шести месяцев. Вначале на
полигон прибыл грузовой макет. Потом пришел электронный макет. За ним
заправочный макет. И лишь в начале марта привезли собственно полетный вариант.
Целый месяц его детально изучали в монтажно-испытательном комплексе (МИК) на
92-ой площадке. Затем вывезли на 130-ую испытательную площадку и установили на
старте. Было произведено несколько сеансов заправки и слива топлива. Одновременно
шли проверки дистанционного контроля над состоянием всего используемого
стартового оборудования. За день до пуска приехала Государственная комиссия во
главе с главкомом РВСН маршалом Крыловым. И вот, наконец, то утро. Среди еще по весеннему зеленой казахской
степи, внутри квадрата испытательной площадки, огороженного колючей проволоки,
в полушахте глубиной пять метров стоял матово-белый «стакан» (контейнер),
окутанный кабелями и шлангами. И вот пуск. Мгновенно облако дыма и пыли
заволакивает стартовый комплекс, вырываясь между стенками контейнера и стенками
полушахты. Одновременно над этим облаком появляется сама ракета, выброшенная из
стакана газовой подушкой. Вот она поднялась метров на пятнадцать, двадцать и,
как бы прощаясь, зависла над стартовым столом, слегка покачивая хвостовой
частью. Но когда ее маршевые двигатели добрали необходимую тягу, «малышка»
борзо шмыгнула ввысь. Где-то там, уже высоко, при отделении второй ступени она
осветилась яркой вспышкой, а затем растворилась в небесной глубине. Через
полчаса нам сообщили, что ракета попала точно в центр мерного квадрата на
Камчатке в районе поселка Ключи. Американцы
не были б американцами, если бы не пытались «вставлять палки в колеса». И здесь
уместно сказать, что они объявили нам форменную электронную войну.
Непосредственно против нас действовало мощное подразделение электронного
слежения, расположенное, если мне не изменяет память, в Мазандаране (Иран) у
города Бехшехр. Одно дело простое слежение за пуском. Наши
тоже, не без успеха, следили за американскими испытаниями. Другое дело -
электронное вмешательство в полет запущенной ракеты. Не успевало наше изделие
оторваться от стартового стола, как на его бортовые электронные системы
обрушивался поток различного рода помех, от простого «глушения» команд с земли,
до их целенаправленного искажения. Надо ли говорить, какую опасность для людей
представляет собой ракета, потеряв управляемость. Чтобы не быть голословным
скажу, что летом 1964 года при восьмом, предпоследнем своем пуске, находящаяся
уже в полете ракета 8К81, о которой будет речь ниже, стала заметно отклоняться
от курса. Руководителю полетом пришлось срочно отключить основную бортовую
телеметрическую станцию и перейти на резервную. Зная нравы янки, наши
конструктора предусматривали: автоматическую регистрацию электронного
воздействия на бортовые системы испытываемых ракет, «прыжки» по частотам в
случаях засечки такого воздействия, установку, кроме основной телеметрической
станции, двух, а то и трех резервных. Прямо скажу, наши вмешательства в полет
американских ракет себе не позволяли. Молва о создании чудо ракеты достаточно
быстро облетела страну, и народ встретил эту весть с облегчением. Люди смогли
забыть мучившие их в 50-е годы ночные кошмары, когда порой сильную ночную грозу
принимали за атомную бомбардировку. Однако, в официальной прессе, даже в таких широко
читаемых газетах как «Известия» или «Комсомолка» тут же стали появляться статьи,
посвященные «нашему страшному отставанию» в ракетной технике от американцев.
Основная затрагиваемая в этих статьях тема было то, что наши ракетчики-недотепы
используют в ракетах жидкое топливо, а вот американцы – твердое. Поэтому их
ракеты летают быстрее наших, дальше наших и забрасывают больший груз. Статьи
подписывали профессора, доктора наук, руководители крупных НИИ. Прошли десятилетия, и вот техническую сторону этого
вопроса наконец-то просветил академик
Герберт Александрович Ефремов, Генеральный директор НПО «Машиностроение»:
«заявления о том, что создание
перспективного комплекса с жидкостной ракетой есть разорение страны, не чем
иным, как ложью, назвать нельзя. Практика отечественного ракетостроения
показывает, что жидкостные МБР, обладая меньшей стоимостью, имеют более высокие
энергетические и эксплуатационные характеристики. Если сравнить стоимости жидкостных
и твердотопливных ракет, то окажется, что стотонная МБР с ЖРД обойдется бюджету
в 3-4 раза меньше твердотопливной ракеты аналогичного класса». 3. Неспетая песня
академика Челомея. В том же мая 1965 года у противоположной южной
стены МИКа, занимая минимум четверть ее, возвышался ГЕРКУЛЕС. Так назывался тогда первый из
Протонов, изделие 8К82 или УР-500. О Протонах, в настоящий момент, не слышали разве
только отдельные представители африканских племен. Думается, что даже их вожди,
пройдя свое обучение в университете имени Лулумбы, осведомлены о существовании
этого чуда советской ракетной техники, которое в своих различных модификациях,
в течение уже почти пятидесяти лет, верно несет службу по выводу на земную
орбиту тяжелых грузов как наших, так... и американских. Не могу ни вспомнить в этой связи разговор, невольным
свидетелем которого я стал. В отличие от большинства высоких гостей, обычно
окруженных многочисленной свитой, эти, чьим умом и организаторскими
способностями было создано все вокруг, появились незаметно, без какого-либо сопровождения,
по-видимому, продолжая начатый где-то спор. Разговор был горячий. Особо
горячился, встряхивая своей, известной всему миру, седой шевелюрой Мстислав
Всеволодович Келдыш, напирая на Сергея Павловича Королева: «Вот человек видно работает. Вот одно его
изделие. Владимир Николаевич, кажется, ты обещал осенью его сдать военным?
– бросил он, обернувшись к Челомею, третьему из присутствующих. Челомей
согласно кивнул. – Вот другое его
изделие…» – он кивнул на громадину Протона – «Уже в следующем году он собирается испытать свою «семисотку. А где твоя
Н-1? Где? Куда делись деньги, отпущенные тебе на корабль. Да, ты отгрохал себе
110-ую площадку. Крышу твоего МИКа говорят даже со станции видно (ж/д станция
Тюратам, Н.Л.). А вот чего не видно, так твоих
результатов. Если дело так пойдет дальше, Браун нас не только догонит, но и
первым окажется на Луне». «Ну, это исключено» – Королев уставился
взглядом в возвышавшийся перед ним Протон. – «Он решил создать супердвигатель на 700-800 тонн тяги на криогенных
компонентах топлива. Пусть
поковыряется, пока не упрется в стену. Мы уже это проходили». «Ну а если мы ошибаемся, и он сумеет
преодолеть этот порог?» «Как?
Пальчиками перед носом помашет? Не смеши. Ладно, речь
сейчас идет о другом. Он…» – Королев кивнул в сторону Челомея, – «своей семисоткой вполне способен достичь Луны. Перед ним нет тех
трудностей, что стоят передо мной. Но
все зависит от того, что мы хотим. Если наша задача прилететь, прости меня, поср…ть
там и улететь обратно, ему и карты в руки. Мне же, тебе, как президенту наук, да
и науке в целом там нужна станция. Именно для этого необходима моя Н-1. Сколько
можно об этом говорить? Талдычим, талдычим, и все как об стену горох». «Ну, на счет
поср…ть», – вмешался в спор
Челомей – «ты, надеюсь, погорячился.
Достигнем Луны, в мозгах там наверху глядишь и просветлеет. Может и деньги на
твой корабль и лунную базу лишние появятся. Ведь им сейчас нужен престиж. А ты
им – пошли на х…». «Ну, ты мне на
счет Хрущева не намекай. Сам знаешь, как было. Позвонил, видите ли! Нельзя ли
организовать к такому числу запуск ракеты. А у меня под рукой кроме патрона от
Калашникова ничего нет. Я ему об этом и сказал. А потом слышу разговоры, что
Королев зажрался. А мне каждый народный рубль дорог». «Хватит,
хватит…» – остановил Келдыш. – «Люди
кругом». Постояв еще немного у Протона, они, негромко
переговариваясь, пошли прочь, растворившись в глубине зала.
Помню, что в целях безопасности почти все люди,
работавшие на левом крыле полигона, были вывезены за так называемый «Третий
подъем», главное КПП полигона. Я же, в суматохе, с группой бойцов, застрял вместе
с секретным грузом на внутриполигонной ж/д станции «Алмазная», находящейся этак
в километрах пяти, прямо напротив стартовой 81-ой площадки, наблюдая пуск с крыши станционного строения.
Зрелище было грандиозное. Сначала произошел громадный выброс пламени. Потом
донесся нарастающий рокот. А когда совместно заревели маршевые движки и
«боковушки»-ускорители, показалось, что небо рушится на землю. В довершение
апокалипсиса по земле прошла воздушная волна чуть не сдувшая меня с крыши. Кто-то
из стартовой команды рассказывал потом, что когда ракета оторвалась от старта,
она прошла над бункером, в котором сидели члены государственной комиссии. В
этот момент, кто-то из высокого начальства спросил у Челомея: «А что будет,
если ОНА сейчас рухнет на нас». Челомей ухмыльнулся: «Ничего не будет. Ни нас,
ни Вас». В тот день
все челомеевцы и все причастные к их успеху ходили по жилой 95-ой площадке счастливые
и гордые. Казалось, в небе завис высказываемый не слишком громко вслух лозунг:
«Даешь УР-700! Даешь Луну!» Но тогда мало кто заметил, что общую радость не
разделили лишь члены государственной комиссии. Они, против обыкновения, уехали и
даже не встретились с виновниками торжества. 14 января 1966 года Сергея Павловича Королева не стало. Хотя официально лунный проект ОКБ-52
закрестили в 1971 году, на самом деле он был заморожен высшим руководством
страны еще в 1966 году. На него просто не дали денег, приказав сосредоточить
внимание на модификациях УР-100 и Протонах. И это притом, что Челомей выходил
на финишную прямую. Что оставалось ему сделать, чтобы осуществить свою мечту –
достигнуть Луны. В сущности, пустяк. В его руках, практически, было все для
выполнения этой задачи. Были благополучно отработаны три верхних ступени.
Благополучно была отработана ракета УР-100. Пакет из девяти блоков-модулей,
каждый из которых представляли собой ее модификацию, слагал первую ступень
проектируемого лунного носителя. В середине 1965 академик Глушко года помог
Челомею, не меняя идеи, резко упростить конструкцию, предложив для создаваемой первой
ступени ракеты УР-700 двигатель РД-270 с тягой в 630 тонн. В результате, система
из девяти блоков с четырьмя маршевыми двигателями на каждом, заменялась теми же
девятью блоками, но уже с одним маршевым двигателем. При этом суммарная тяга первой
ступени не только не уменьшалась, но возрастала до 5670 тонн.
Илл.3.
Слева «Протон», изделие
8К82, ракета УР-500, www.popmech.ru, Есть над чем поразмышлять.
Все разговоры о том, что Челомей чего-то там не успел, совершеннейшая глупость.
В те времена все было списано на обычные инсинуации, происходившие между
конкурирующими идеями. Но между УР-700 и Н-1 не было конкуренции. Они решали
разные задачи. Челомей создавал свой носитель для достижения Луны пионерным
способом, наиболее дешевым и кратчайшим. За прошедшие 50 лет специализация
«Протона» так и не изменилась. Как был транспортно-грузовой лошадкой, такой он
остается и до сих пор. Н-1 же «клинок другого закала». Она предназначалась для полного
и планомерного изучения нашего спутника, с созданием лунных научных станций.
Эта ракета изначально несла в себе возможности широких модификаций в
зависимости от возникающих потребностей…Челомею просто наступили на горло за
то, что он уж слишком приблизился к Луне. 4. О чем молчит Тюратамский сфинкс. Прошло свыше пятидесяти лет
объявления американцами об их высадке на Луне. В защиту американской версии
выступают, естественно, представители НАСА и руководство США. Но особое место в
развязанной пропагандисткой компании, занимает поддержка этой версии видными
представителями бывшей советской партийной номенклатуры (околоракетными
чиновниками, отдельными академиками, высокопоставленными конструкторами и,
даже, многими известными космонавтами). Без этой поддержки американская легенда
не просуществовала бы ни дня. Ведь никто и никогда не спрашивал на этот счет
ракетчиков: офицеров боевых расчетов, производивших в том же Тюра-Таме в те
времена ракетные пуски или проводивших электронное слежение за пусками,
инженеров, непосредственно производивших инженерные расчеты и наладку узлов,
агрегатов и систем испытываемых ракет. Когда въезжаешь на полигон,
то на его главном КПП, «Третьем подъеме», по правую руку виден останец
сложенный рыжим песчаником, от которого к дороге протянулась каменная гряда. За
тысячелетия ветра так обработали ее, что она приобрела определенную фигуру.
Вполне четко можно разглядеть плоское лицо, львиную гриву, высокую шею,
переходящую в прямую грудь и две могучих лапы. Одним словом сфинкс, тюратамский
сфинкс, символ и хранитель полигона. Много чего он помнит. Но сфинкс молчит. В
положении этого сфинкса оказался и многотысячный коллектив космодрома. Люди
молчали связанные подпиской о не разглашении. Кому охота провести восемь лет в
тюрьме за развязанный язык. У меня лично срок действия этих обязательства
закончился лишь в 2005 году. Добро, если молчишь о действительных военных
секретах. Но молчишь-то большей частью о совершенном подвиге советских инженеров,
солдат и офицеров… Для значительной части специалистов полигона Тюра-Там, то, что
американцы НЕ ЛЕТАЛИ на Луну, было секретом Полишинеля. Для подобного вывода
было два основания. Первое, как теоретическая,
так и практическая НЕВОЗМОЖНОСТЬ создания однокамерного двигателя (F1) на криогенных компонентах топлива тягой в 700 тонн. Об этом говорил Королев (смотри выше), об этом знали
все ракетчики-практики. Но именно об этом лукаво молчит космическо-академическая номенклатура,
пытаясь выгородить свое предательство. Авторы известного сайта [http://www.free-inform.narod.ru/pepelaz/pepelaz-p2.htm]
вполне справедливо пишут. Цитирую: «Многие
исследователи как раз указывают в первую очередь не на проблемы с доводкой
«водородников» на верхних ступенях, а именно на невозможность на том
техническом уровне и на тех схемных решениях реализовать однокамерный ракетный
двигатель на керосине и кислороде тягой свыше 700 тонн. Тут есть масса причин,
и главная из них – т.н. высокочастотные неустойчивости горения, вызванные
тем, что (грубо) в огромной камере возникают сгустки несгоревшей топливной
смеси (наподобие «гремучего газа»), которые выгорают не равномерно, а как бы
микровзрывами. Пока камера двигателя мала – это терпимо. При огромных линейных
размерах в двигателе возникает детонация, которая входит в резонанс, что
разрушает корпус двигателя. Долгие годы создать одиночный ЖРД тягой (даже,
Н.Л.) свыше ста тонн считалось весьма
проблематичным. Советские
конструкторы в лице В.П. Глушко и других пришли к однозначному выводу: делать
крупные ЖРД возможно лишь по замкнутой схеме, когда один (или оба) компонента
поступают в камеру не в жидком виде (схема жидкость-жидкость), а как горячий
газ (схема жидкость-газ), что резко снижает время воспламенения порций топлива,
и существенно локализует проблемы частотных неустойчивостей горения до разумных
пределов. Тем не менее,
американцы настаивают на том, что им удалось сделать то, чего не может быть в
природе». Вторым обстоятельством была та спешка, с которой
американские астронавты устремились в глубины космоса на ракете, прошедшей всего
два испытания, 9 ноября 1967 года, которое считается успешным и 4 апреля 1968
года, безусловно
неудачное. Стартовики
Тюра-Тама, люди знающие, какая моральная ответственность ложится на плечи при
запуске человека даже на околоземную орбиту, подобный пассаж однозначно
воспринимался как что-то из области ненаучной фантастики – так не бывает. Майор Николаев, командир боевого расчета так
называемого «Гагаринского» старта, что располагается на ракетно-испытательной
площадке №2 космодрома Байконур, и в 60-ые годы осуществлявший пуски всех наших
космонавтов тех лет, выражая общее мнение, не стесняясь, произнес во
всеуслышание: «Когда
пришло известие о полете американцев на Луну, на Байконуре от хохота сдохли все суслики, так как ракета «Сатурн-5» не более чем миф. Даже при
сопоставлении ее характеристик с характеристиками королевской Н-1 и
челомеевской УР-700, нашими вариантами лунных носителей, видно, что мы имеем дело с простым макетом, а не с чем-то
реальным».
К мнению
стартовиков присоединялись и телеметристы.
… не успели американцы завершить свою авантюру,
как высшее руководство СССР осознало, что на полигоне, прежде всего, в среде
стартовиков, двигателистов и телеметристов сформировалась достаточно жесткая
оппозиция факту официального признания полета американцев на Луну, что не могло
вызвать озабоченности в его рядах. И вот, в 1971-1972 годах, генерал Курушин
начальник полигона, устроил, с подачи сверху, форменный погром подчиненного
офицерского состава. Те, кто еще лейтенантами начинал службу с Королевым и
генералом Шубниковым (Г.М.) были
безжалостно разброшены по дальним гарнизонам и ИП-ам. Там, их абсолютное
большинство или сгорели от водки, или влачило жалкое существование без
каких-либо перспектив на будущее.
Приложение. Николай Викторович Лебедев – краткие биографические
данные
а) в годы службы на космодроме, б) современное фото «
Родился 15 ноября 1942
года. Образование горного инженера получил на географическом факультете МГУ и в
Московском геологоразведочном институте. С 1964 по 1967 год служил на
испытательном ракетном полигоне Тюратам (НИИП-5) сначала в 311-ом ракетном
полку, в группе двигателистов, которая испытывала двигатели ракет УР-100 и
УР-500 (Протон), затем в группе сопровождения (обеспечения) запусков ракет в
Главном управлении полигона. После этого
долгое время работал в почтовом ящике, возглавляемом генеральным конструктором
академиком Н.А. Пилюгиным, одним из ведущих советских специалистов по системам
управления ракетами. В 80-е годы работал в специализированной в/ч по
строительству ракетных шахт и других подземных сооружений МО СССР. В частности,
участвовал в развертывании противоракетной обороны для отдельных объектов СССР
и в строительстве наземных сооружений по проекту «Энергия-Буран». Таким
образом, около пятнадцати лет сотрудничал с разными службами космодрома». |
|||||
|
Связь с редакцией
Для направления в редакцию собственных статей или обсуждения чужих |
||||||
