Он в него верит!


«Санскрит — это болото»: Марцис Гасунс о своём призвании

екст интервью очень долго лежал нерасшифрованным, что вызывало, вероятно, даже раздражения нашего героя, человека с лёгкостью в мыслях необыкновенной, полиглота больших энергий и неслыханного трудолюбия… Если что-то и оправдывает меня в том, что интервью выходит много позже обещанных сроков, то это только то, что в масштабе истории санскрита это не так критично… Санскрит переживает людей, которые его изучают. Я даже представил, как было бы хорошо перевести это интервью в качестве мистификации на санскрит и подбросить в древний монастырь… Кажется подобные истории случались




Самое интересное в санскрите — люди, которые им занимаются. Мне посчастливилось общаться с парочкой «браминов» из Индии, для которых он был практически родным. И имеющим смысл как язык живой традиции. Но это и понятно. А вот прибалт… Случай уникальный. Для Марциса, который говорит по-русски с едва заметным прибалтийским акцентом — это какая-то отдельная история. Предельно значимая. Необычная. Личная.

Я, увы, слишком ленив, но мне любопытно чуть больше узнать о санскрите. Равно как и про компаративную лингвистику. И вообще про древность языков и культур. Надеюсь, что и вам тоже. Мы общаемся в кафе, в сугубо неформальной обстановке. Просим прощения, что иногда крупные ученые звучат без полных имён и отчеств. Заверяем, что никакого панибратства и неуважения здесь нет… Шанти. Впрочем, пора начать разговаривать. Чай остывает.

Дмитрий Тёткин: Начнём с твоей судьбы. Какие в ней были основные узловые моменты, которые сделали тебя тем, кем ты сейчас являешься. А именно: кандидатом наук, известным специалистом-санскритологом и так далее, и тому подобное?

Марцис Гасунс: Я родился под Ригой, а, следовательно, разговаривать на латышском языке — было недостаточно для понимания окружающего мира. Поэтому к завершению школы я владел сносно пятью европейскими языками. Понимал, что свою судьбу, скорее всего, всё равно свяжу с изучением языков… Меня окружали полиглоты, то есть люди, для которых вести беседу, делать перевод или мыслить на «сорока языках» — это не исключение, а, скорее, правило…

Дмитрий Тёткин: Чуть подробней про латышских полиглотов. У меня есть стереотип о Латвии как о стране, скорее, сельскохозяйственной.

Марцис Гасунс: Однозначно. Например, я сам. Получается, что моя мать — швея, отец — инженер. Но если мы идём на одно поколение старше, то, конечно, мать — из Латгалии, то есть из совершенно диких мест, где дедушка расчищал лес зимой босым для того, чтобы засеять поле. В смысле — они крестьяне, но не просто крестьяне, которые пахали поле, а сами создавали среду для жизни. Я не аристократических кровей. Поэтому меня, конечно, сильно задевает, когда в Петербурге при наличии кровей, но с поломанной преемственностью, существуют амбиции на то, что они и есть носители «той традиции»… На самом деле непрерывной традиции уже не существует. Есть несколько крупных временных отрезков в течение последних двухсот лет… Индология зарождается в 1818 году, когда Бопп публикует впервые текст Наля, получается двести лет такого интенсивного западного изучения санскрита.

Дмитрий Тёткин: Давай чуть-чуть отступим перед разговором о санскрите. К такой актуальной повестке. Не секрет, что Россия сейчас, скажем так, страна «не очень просвещенного феодализма». И то, что ты мне сегодня сказал о сложностях архива в Академии наук, которой тоже уже реально не существует… Попробуем общаться так, чтобы нас не засудили, но… Тем не менее. В чём суть происходящего?


...................

Подробности: [regnum.ru]
Любое использование материалов допускается только при наличии гиперссылки на ИА REGNUM.