[igor-grek.ucoz.ru] В 19 веке знаменитый и тонкий английский историк Томас Бокль в своей «Истории английской цивилизации» оплакивая судьбу исторической науки, сожалеет что «историю писали люди, вовсе не способные к решению своей великой задачи, что до сих пор мало собрано нужных материалов. Вместо того чтоб говорить нам о предметах, которые одни имеют значение, вместо того чтобы излагать нам успехи знаний и путь, на который вступает человечество при распространении знаний, - вместо этого большая часть историков наполняют свои сочинения самыми пустыми подробностями, анекдотами о государях, о дворах, бесконечными известиями о том, что было сказано одним министром, что думал другой, и, что всего хуже, длинными известиями о войнах, сражениях, осадах, вовсе бесполезными для нас, потому что они не сообщают новых истин и не дают средств к открытию их.»

С тех пор по сути ничего не изменилось. История по большей части представляет из себя сборник мнений, которые надо принимать на веру + комменты к ним, море комментов. В одну кучу свалены существенные моменты и несущественные, причем первые тонут в море вторых.

Очень интересные находки приверженцев альтернативной истории "зависают в воздухе", поскольку обнаруженные несоответствия традиционной истории некуда пристроить - нет признаваемой всеми хроношкалы. Другими словами исторические "пазлы" выдергиваются из привычного в рамках традиционной истории места, но остается нерешенной проблема как правильно пристроить эти "пазлы" на современную хронологическую шкалу. Предложения "альтернативщиков" по иным датировкам так же подвержены сомнению как и датировки традиционной истории.

И чем дальше от современности - тем больше сомнений и больше возможностей для ошибок и умышленных подтасовок. Для лучшего понимания этого тезиса цитирую «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» Марка Твена:

"Вернувшись в монастырь, я застал там занятное зрелище. Настоятель и монахи, собравшись в большом зале, с ребяческим любопытством и младенческой доверчивостью следили за фокусами нового чародея, только что прибывшего. Одежда на нем была фантастическая, такая же нелепая и пестрая, как одежда индейских знахарей. Он вертелся, бормотал, размахивал руками, чертил таинственные знаки по воздуху и по полу – словом, вел себя, как все фокусники. Он был очень знаменит во всей Азии, – так он сам утверждал, и этого было вполне достаточно. Такие утверждения ценятся на вес золота и повсюду находят сбыт.

Как легко и дешево досталась этому человеку слава великого чародея! Его специальностью было рассказывать, что в данную минуту делает любой обитатель земного шара, а также, что он делал в прошлом и что он станет делать в будущем. Он спросил, не желает ли кто-нибудь узнать, что сейчас делает император Востока? Блеск глаз, восхищенные потирания рук были красноречивее любого ответа. Еще бы! Разумеется, вся эта благочестивая толпа мечтала узнать, что делает этот монарх. Обманщик забормотал и затем торжественно возвестил:
– Высочайший и могущественнейший император Востока сейчас кладет деньги на ладонь святого нищенствующего монаха – одну монету, две, три монеты, и все серебряные.
Толпа восторженно загудела:
– Изумительно! Удивительно! Сколько пришлось учиться, сколько пришлось работать, чтобы приобрести столь необычайную силу.

Не желают ли они узнать, что сейчас делает повелитель Индии? Да, желают. Он сказал им, что делает повелитель Индии. Затем он сообщил им, чем занят султан Египта и что собирается предпринять король Дальних Морей. И так далее, и так далее…

И с каждым новым чудом изумление перед точностью его знаний все возрастало. Порой его пытались сбить трудным вопросом, – но нет, сбить его было невозможно, на каждый вопрос он отвечал без колебания и промедления, с полной уверенностью. Я видел, что если так будет продолжаться, я потеряю свое превосходство, – этому детине достанется все, а я останусь за флагом. Я должен сунуть палку ему в колесо, и притом как можно скорее. И я сказал:
– Мне очень хотелось бы узнать, что сейчас делает один человек.
– Спрашивайте, не бойтесь. Я дам вам ответ.
– Это, пожалуй, будет трудно… Быть может, даже невозможно…
– Для моего искусства нет ничего невозможного. Чем труднее вопрос, тем охотнее я на него отвечу.
Как видите, я старался привлечь любопытство. И мне это удалось. Кругом насторожились, вытянули шеи, затаили дыхание. Любопытство привлечено, теперь нужно его разжечь.
– Если вы не ошибетесь, если вы ответите правильно, я дам вам двести серебряных пенни.

– Эти деньги уже все равно что мои… Я скажу вам все, что вы желаете узнать.
– В таком случае ответьте мне, что я сейчас делаю правой рукой?
– Ах!
Все были изумлены необычайно. Во всей этой толпе никому не пришел бы в голову простейший трюк – спросить о человеке, который находится не за десять тысяч миль отсюда. Чародей смутился. Очевидно, такого вопроса ему никогда еще никто не задавал. Он не знал, как ему вывернуться. Он был сбит с толку. Он не мог выговорить ни слова.
– Чего ж вы ждете? – сказал я. – Если вы в состоянии сразу, без всякой подготовки, определить, что делает человек на другом конце света, неужели вы не можете ответить, что делает человек, находящийся в трех ярдах от вас? Люди, стоящие позади меня, видят, что я делаю своей правой рукой, и подтвердят, если вы ответите правильно.
Он продолжал молчать.
– Хорошо, я объясню вам, почему вы молчите: потому что вы не знаете. Это вы-то чародей! Друзья, этот бродяга – просто обманщик и лгун.

Монахи огорчились и перепугались. Они никогда не видели людей, осмеливающихся бранить чародеев, и опасались за последствия. Наступила мертвая тишина; тяжелые предчувствия зародились в суеверных умах..."

Отсюда простая мысль - если мы не сможем надежно разобраться в ближайшем прошлом (100-300 лет), то не будет никаких оснований уверенно говорить о тысячелетней и более давности.

Суть предлагаемой ретроградной (ретроспективной) методики исторического исследования:
Для подлежащего изучению явления выбираем не вызывающий ни у кого сомнений период (да хоть от современности) и от него поэтапно двигаемся назад в прошлое, обсуждая каждый этап, и чем дальше – тем пристальнее и пристрастнее. Или цитируя в вольном пересказе мысль Льва Мечникова из его книги «Цивилизация и великие исторические реки»: продвигаемся назад в туманную даль истории так, как будто идем по болоту – делаем следующий шаг лишь только убедившись что поверхность надежная.
ретроградный метод

С помощью ретроградной методики исторического исследования осуществляется прокладка в прошлое "хрономостов" от последнего достоверного и привязанного к современности статуса явления, идя таким образом навстречу историкам, изучающим древность. Если целенаправленно идти навстречу (аналогично прокладке туннеля с двух сторон), то в какой-то момент произойдет либо прямая (по традиционным датам) стыковка с ними, либо станет понятно, что поле деятельности историков "древности" - это всего лишь хронологический сдвиг/дубликат/миф и т.п.

Исследовать можно всё, но на настоящий момент представляется что в первую очередь стоит обратить внимание на технологии, которые требуют предварительной базы и оборудования и их не так просто "вдруг заново" изобрести. Кроме того, можно параллелить изучение и сравнивать несколько взаимосвязанных технологий.

Другими словами, вместо абсолютной хронологии "что когда" гораздо продуктивнее заняться относительной хронологией "что после чего и вследствие чего".

P.S.
В какой-то степени ретроградное исследование похоже на игры с неизвестной заранее/неопределенной информацией о противнике, например "Сапёр"

Существует разновидность игры в шахматы Кригшпиль, в которой каждый игрок видит лишь свои фигуры, а фигуры противника не видит. В игре есть посредник. Когда игрок пытается сделать ход, судья объявляет, легален этот ход или нет. Исследователь истории играет белыми от современности против черных-тёмного средневековья:
Kriegspiel

Концепцию «туман войны» предложил Карл фон Клаузевиц:
«Война — область недостоверного: три четверти того, на чём строится действие на войне, лежит в тумане неизвестности, и следовательно, чтобы вскрыть истину, требуется прежде всего тонкий, гибкий, проницательный ум… Недостоверность известий и постоянное вмешательство случайности приводят к тому, что воюющий в действительности сталкивается с совершенно иным положением вещей, чем ожидал; это не может не отражаться на его плане или по крайней мере на тех представлениях об обстановке, которые легли в основу этого плана. Если влияние новых данных настолько сильно, что решительно отменяет все принятые предположения, то на место последних должны выступить другие, но для этого обычно не хватает данных, так как в потоке деятельности события обгоняют решение и не дают времени не только зрело обдумать новое положение, но даже хорошенько оглядеться. Впрочем, гораздо чаще исправление наших представлений об обстановке и ознакомление с встретившейся случайностью оказываются недостаточными, чтобы вовсе опрокинуть наши намерения, но могут все же их поколебать. Знакомство с обстановкой растёт, но наша неуверенность не уменьшается, а напротив — увеличивается. Причина этого заключается в том, что необходимые сведения получаются не сразу, а постепенно. Наши решения непрерывно подвергаются натиску новых данных»